Саша - отшельник. Карельский феномен.
Будучи геологом, я любил ходить в маршруты. Как правило, один. Когда же не было «полей», - просто уходил в леса или на надувной лодке по какой-нибудь совсем глухой речушке в европейской части России. - Главное, чтобы не было предельно экстремально, но, по возможности, малонаселенно и красиво. Идеально для этих целей подходили Псковская, Новгородская области и Карелия. Еды с собой в такие походы я, как правило, не брал. – Что добыл, то добыл.
И вот, однажды, сделав выбор в пользу Карелии, я, сам того не желая, довольно круто изменил свою судьбу. Дело в том, что там я повстречал удивительного человека. Звали его Саша. И на речном перекате, где мы случайно встретились, он жил уже третий месяц. – Саша попросил меня котелок, чтобы сделать уху, обещав наполнить его содержимым не сходя с места в течение нескольких минут. Подтверждая своё намерение, он соорудил "удочку на пальце", просто намотав леску с крючком и наживкой на палец. Я присел рядом и достал похожую снасть. Вдвоем мы быстро "надёргали" на уху несколько порядочных рыбин. У меня был лаврик, перец и лук, специально приберегаемый для этих целей. Саша неявно, и как-то очень светло обрадовался такому "оснащению". - Больше месяца, как мимо проходили туристы, и с тех пор он не пробовал ничего другого, кроме запеченной в костре рыбы, ягод и каких-то толстых корешков, которые он называл «картошкой». На мой вопрос,- а что ты так долго здесь делаешь? – он ответил: «Живу».
Оказалось, что больше пяти лет, как у Саши умерла жена и ребенок, и он в чем был ушел из дома куда глаза глядят, и больше никогда назад не возвращался. Около года жил в заброшенном охотничьем домике на одной крупе, которую научился просто замачивать, не готовя, потом привык, поднабрался опыта и навыков.
Его навыки я бы не назвал навыками выживания, хотя и это тоже было. Навыки выживания в чистом виде – это то, что делал я. - Знать где, что и когда в лесу и на озёрах можно раздобыть съедобного, как спрятаться от непогоды, как развести костёр в дождь, уберечься от зверя (и человека). У Саши же было другое. О ночлеге он никогда не думал, так как кусок полиэтилена заменял ему дом со всеми удобствами. Холода он не боялся совсем. – Я видел, как по утреннему холоду его тело буквально «парило» - над полиэтиленовым коконом стояло лёгкое марево. Будучи малоежкой, он быстро привык не есть по нескольку дней или даже недель без всяких проблем. Как он говорил: «нет еды, ну и не ем столько, сколько её нет». Он никогда не «заморачивался» по поводу серьёзной её добычи и заготовки, - всегда рано или поздно удавалось рыбки там поймать, или крупой- фасолью разжиться по случаю (какого-либо сада-огорода он не имел). Специально за едой к людям он никогда не ходил. Ни капканов, ни ловчих петель на животных и птиц не ставил. - Все окрестные животные у него ходили в друзьях, а друзей Саша не ел.
При том, что он никогда, кроме как в школе, не читал никаких книг, речь его была неизменно правильной, изложение - содержательным, кратким и простым при неизменным сердечно-доброжелательном тоне. За всё время нашего общения я не слышал от него не только ни одного бранного слова, но даже ни одной негативной оценки какого-либо события, включая и его собственную, далеко не безоблачную жизнь. Уже потом я понял, что, возможно, именно такое отношение позволило ему не выживать в лесу, а предельно наполнено жить, более наполнено, чем это делал, например, я. Саша не давал никаких оценок никаким событиям, ничего не желал и не хотел, - он жил «здесь и сейчас», благодарил жизнь за каждую прожитую секунду. Был ли он счастлив? - Вряд ли, принимая во внимание всё произошедшее с ним, но умировтворённым он был безусловно. Главное же, что меня поразило, Саша совсем не заботился о добычи хлеба насущного. А ведь это должно было бы составлять главный предмет его забот. Но не составляло!
Почему? - А вот почему. - Саша мог не думать ни о чём часами! Вы можете?- Я нет! Десять – пятнадцать минут максимум! А в момент встречи с Сашей – одна минута в лучшем случае, потом приходила одна мысль, за ней другая, в конце-концов, всё кончалось чередой коротких оборванных дум о житейских нуждах. Саша говорил, что «ничегонедуманье» очень важно, и что это к нему пришло только на 3-ий год жизни в лесу, после непростой зимы, когда уже давно вышла какая-либо еда, и такого рода длительные «провалы» позволяли ему «обрезать» (по его же собственному выражению) время. Т.е. фактически, прошло, например, два месяца, а Саша физиологически проживал один месяц, или даже меньше, в зависимости от того, насколько долго ему удавалось «проваливаться». Зимой, как он говорил, надолго это было делать нельзя, - можно было запросто замёрзнуть и «не всплыть», что однажды с ним почти и приключилось. - Когда он «вернулся», то тела, практически, уже не чувствовал, и для того, чтобы только суметь подняться, ему понадобилось несколько часов – огонь в печке погас уже очень давно. После этого Саша «приказал» себе пробуждаться каждые три часа.
Ни будильника, ни каких-либо других вещей, кроме носимых, у него не было, только котелок. У него не было даже топора! С огромным изумлением я наблюдал, как щуплый маленький человек ломал руками довольно толстые сухие ветки. Не ребром ладони, а так, как мы ломаем посильные прутья, перехватив их за концы руками. Те сучья, которые ломал он, я не смог бы, наверное, переломить и через колено или даже прыгая на них ногами! Самое интересное, что он считал это обычным делом, и думал, что все так могут! Я не стал его разочаровывать, демонстрируя отсутствие подобных возможностей, и ветки для костра рубил топором.
За время наших совместных «посиделок» я заметил ещё одну удивительную вещь.- Комары на него, практически, не садились. А те, что садились, - тут же взлетали и как-то заполошно улетали прочь. Мол, извини, обознались, нас уже нет. Подобный феномен я второй раз в жизни наблюдаю только сейчас, у своего полугодовалого племянника, Ромы. Сестрёнка всегда оставляет его в саду спать абсолютно голеньким в коляске, - ни комары, ни мухи, ни оводы, при всём их изобилии, на Рому никогда не садятся. Кстати, Рома тоже всегда всем доволен и ласково улыбается не только людям, но и солнышку, листочкам, а когда с ним заговариваешь, то вообще начинает смеяться.
Наблюдая комаров и мух, по дуге огибающих Рому, я недавно подумал, что слишком мала вероятность проявления феномена такого рода у двух разных людей! О таком я не разу не слышал и не читал. И если реинкарнация - это не просто теория, то Саша, возможно, в силу "высоких" причин опять встретился со мной таким вот образом. Потом я приезжал в Карелию на место нашей встречи. Спрашивал местных, туристов. Никто ничего не знает и даже не слышал о Саше. Собственно к определённому месту привязан он не был. Бродяжил по лесам средней полосы, говоря, что за Урал подаваться боязно. - Слишком суровая там зима. Так что, скорее всего, он был в то время просто в другом месте. А, может быть, «ушёл»,- взял и «не вернулся», всё-таки, как-то раз, не сработал, например, внутренний будильник, или что ещё. На зверей я не грешу, - они Сашу никогда не трогали, даже комары. Не хотелось бы думать и на людей… Так или иначе, если вернуться в этот мир Саше всё-таки было надо, то лучше, наверное, прибиться к знакомому, с теплотой относящемуся к тебе человеку. А, как он признался, я был единственный, с кем он говорил «так» о своей жизни. Никому это было неинтересно! Так, редкие встречные местные и туристы, удивлялись, в лучшем случае, как он может «так» один. Так что, если Саша наработал своею особою жизнью какую-то возможность Там выбирать, куда и к кому ему возвращаться, то он вполне мог выбрать того единственного человека, кто с ним говорил по-душам. Ведь это действительно так, и та, вроде бы мимолётная давняя встреча, по прошествии времени заставила меня основательно пересмотреть свои подходы к жизни. Нет, я не ушёл в леса, хотя очень люблю, как и раньше выбираться туда, но намерение жить максимально просто выражаю постоянно. Стараюсь перенять его методу, сведя потребление всего, что можно, к минимуму, оценивать поменьше, удовлетворяться тем, что дадено, а большего искать совсем не в мире вещей и услуг. После встречи с Сашей у меня многое из этого стало получаться как то само-собой!
До сих пор я никогда и никому о Саше не рассказывал, чувствуя, что не надо суесловить по этому поводу. Сейчас же, чувствую, - пришло к тому время!
Живи Саша на Тибете или в Инди, люди наверное стали сами бы приносить ему еду, устроили бы его незатейливый быт! Возможно будь он отшельником, ушедшим из мира, чтобы молиться Богу, и у нас бы случилось то же самое. О современных отшельниках на Руси я не слышал, но раньше то они были, не много, - на то они и святые отшельники, но были. Сергей Радонежский, Серафим Саровский, например,- самые почитаемые из русских святых пожили в своё время в скиту. Но Саша то Богу молиться не умел! Святых книг и вообще, духовных, как теперь говорят, книг, никогда не читал.
Однако, будучи простым чернорабочим в прошлом, он запросто делал то, к чему люди всегда жаждали прикоснуться, обращая свои взоры на Тибет в пещеры или отшельнические кельи в дальних затворах Валаама и Соловков. Саша в своей простоте считал обычными удивительные вещи, которые исполнялись им, как бытовые действия. Я думаю, что такого рода способности он считал присущими, в той или иной мере, всем людям. И, скорее всего, его уже нет в живых. Почтите же вместе со мной его память и пожелайте ему долгих лет жизни в новом обличье, какое бы оно не было. Я очень хочу отблагодарить хоть как то того, кто, НЕ ОСТАВЛЯЯ НИ СЛЕДА в месте своего проживания, сумел так зацепить ПРОХОДЯЩЕГО МИМО, что не было ему уже ни сна ни покоя, пока он не сумел вырастить в себе то, что и его постепенно стало преобразовывать в НЕ ОСТАВЛЯЮЩЕГО НИ СЛЕДА.
Пусть с теми, кому близок этот путь, навсегда пребудет образ Саши, удивительного человека, которого я однажды встретил на речном перекате в глухом уголке Карельского леса.
