Гунн (часть 2)

…отрываясь - теряешь связь.
Мир физический – это лишь суммарная проекция всех близлежащих миров.
Радуга – это только луч белого света в каплях воды. Тонкое в тонком.
Радуга - это только радуга. Явление, которое рассматривается, как единый объект. Но этот объект состоит из вибрационных пластов, которые разделены между собой смешанными границами. Физический мир – это такое же явление, объект, в котором существую сразу несколько миров, измерений. Но отрываясь – теряешь связь, и уже не можешь наблюдать всё сразу единым взором. Отрываясь – попадаешь внутрь радуги… путешествуя по разным слоям этого явления, ты воспринимаешь каждый мир обособленным. Но это только иллюзия… смени точку наблюдения и ты переместишься в пограничный мир: между оранжевым и жёлтым миром радуги… Между синим и фиолетовым… Ты будешь видеть и жёлтое, и оранжевое или и синее и фиолетовое…. Но никто из тех, кто находится слева или справа от тебя не увидят того, что видишь ты. Только оказавшись на грани… выйдя из проекции, можно увидеть все миры… всю радугу целиком. Чем дальше от проекции – тем шире кругозор… Но в этом случае, ты уже не будешь внутри радуги. Ты будешь снаружи…
********* ****
Гунн целыми днями теребил имя «Арет» пытаясь вызвать в себе собственные воспоминания.
Бесполезно… Он не хотел пугать Риму, поэтому боролся с собственным желанием отправиться в дом Феты.
Рима казалась ему безумной, но ведь именно её безумие помогало ей находить в нём те струны, которые откликались воспоминаниями. Или отголосками воспоминаний?

Шабаз рассказал ему, что Фету недолюбливали в городе ещё и потому, что её бабка была ведьмой. Старую женщину утопили в местном пруду, когда проходили зачистки инквизиции в городе. Она была признана невиновной после того, как утонула, и демоны не помогли ей всплыть с камнем на шее… но люди всё равно считали её ведьмой. Никто не знал, передаются ли ведьмакские штучки по наследству, но Риму в городе считали немного чокнутой. Нет, никто не называл девочку колдуньей, к этому не было предпосылок. Просто считали, что бог наказал Фету таким вот немного ненормальным ребёнком за её бабку.
- Поэтому тебе не стоит обращать внимание на её сумасшедший бред, - успокаивал толстяк Гунна.
- Но она ведь назвала меня по имени, Шабаз? – и это он ещё не рассказал своему хозяину, что девочка называла его убийцей…
- Она могла сказать, что угодно, Гунн. Что-нибудь нечленораздельное. А ты просто услышал в этих звуках своё имя. Иногда так бывает: слышишь то, что хочется услышать, а не то, что произносит говорящий…
Гунн, понимал, что Шабаз пытается найти какое-то понятное объяснение необъяснимому, но это не помогало ему вспомнить себя, и это его злило. Ему хотелось пойти в дом Феты, найти эту большеглазую странную девчонку и вытрясти из неё всё, что она знает. Любыми путями! Что-то говорило ему, что раньше он всегда именно так и поступал. И хоть он не помнил себя, но отчего-то знал, что вспыльчивость и нетерпение были его верными спутниками всегда. И он бы поступил сейчас точно так же, если бы не вспоминал тот ужас, который всякий раз излучали глаза Римы, когда она видела его.
«Она скорее умрёт от страха, чем что-то расскажет» - останавливал его внутренний голос,- «И ты ничего о себе не узнаешь… Только после того, как ты её таким образом убьёшь, у тебя и надежды не останется на то, что ты что-то сможешь вспомнить… Так и застрянешь здесь мальчиком на побегушках…»

Поэтому Гунн решил для себя, что ему придётся научиться ждать.
Терпеливо ждать, когда придёт время и Рима сможет привыкнуть к нему. Таким образом в его жизни появилась цель: приручить Риму.
Поначалу он просто приносил к дому Феты корзины с лесными яблоками. Ближе к зиме они с Бартом приволокли туда огромное сухое дерево, и Гунн порубал его своим боевым топором прямо возле их дома. Было смешно заставить себя применить своё оружие, которое, наверняка, до этого использовалось только в целях нападения и защиты, - для бытовых целей. Он чистил картошку у Шабаза своими остро наточенными боевыми ножами и веселился, как ребёнок, открывая для себя что-то новое в этих действиях.
А когда Шабаз научил его ловить рыбу в зимнем пруду, он стал приносить свой улов женщинам. Гунн просто оставлял корзины у входа в дом и уходил. Он не знал выбрасывают они их содержимое или едят. Ему это было не интересно. Он только хотел, чтобы женщины не боялись его. Чтобы они видели в нём не убийцу-врага, а друга…
- Зачем ты это делаешь? – спросила его однажды Фета.
- Мир не так жесток, Фета, как ты показала его своей дочери… В нём ещё живёт доброта. Её нужно только увидеть… Если ты не можешь показать этого Риме, то может быть я смогу?
И Рима уже не шарахалась и не пряталась от него.
Но и не подходила близко. Только наблюдала за ним издалека.

Однажды, когда Гунн помогал Фете перекрывать крышу курятника соломой, Рима подошла к нему совсем близко:
- Мама, смотри, - и она повела рукой чуть выше правого плеча мужчины.
Фета кинула взгляд туда, куда указывала Рима и тут же вернула его обратно:
- Всё хорошо, Рима. Иди в дом.
- Ты же видишь? – не унималась девушка, - Он меняется…
- Я же сказала, иди в дом! – повысила голос Фета.
Рима побежала в дом, но на пороге оглянулась на Гунна, и он впервые увидел в её глазах улыбку.

----------------------------------------
Можно жить всей радугой.
Расшириться до состояния семицветья и одновременно присутствовать во всех слоях. Поначалу не получится охватывать сознанием все семь-двенадцать слоёв. Придётся переключаться между ними. Для того, чтобы научится держать своё сознание в разнах вибрационных слоях нужно попасть в пограничную зону. С этой точки внимания будут видно сразу два мира. Когда сознание вырастает в состояние удерживания внимания в двух мирах, точка внимания сдвигается в другой ракурс и сознание уже учится охватывать несколько слоёв сразу. Жить всей радугой. Сначала семь миров, а потом и с полутонами – двенадцать.
---------------------------

Ранним майским утром Рима пришла к нему сама.
Они с Бартом, как обычно, утром отправились на прогулку.
Барт носился по полю за бабочками и стрекозами, а Гунн занимался обычной утренней тренировкой: он не хотел терять боевых навыков, хотя и не знал, зачем они теперь ему могут пригодиться. Но это уже стало частью его жизни, и ему нравилось играть с мечом и ножами.
Рима вышла на край поля и молча стояла там, не отрывая глаз от шоколадного коня.
- Барт, подойди к ней… только медленно… не испугай её…
Конь осторожными шагами приблизился к девушке.
Рима, улыбаясь, протянула ему что-то в руке и провела рукой по тёплому блестящему боку скакуна.
- Тебе нравятся лошади? – издалека спросил Гунн, медленно приближаясь к ней.
- Я не знаю. Это первая лошадь, которую я так близко вижу.
- Это – конь. Мальчик. Его зовут Барт.
- Да, я слышала, как ты его называл. Он тебя любит… - она снова улыбнулась.
- Я его тоже люблю, - улыбнулся в ответ Гунн, - но ты говорила, что я никого не люблю... – осторожно добавил он. Ему не хотелось спугнуть её снова.
- Я говорила о людях, а не о животных.
Гунн тихонько рассмеялся. Может быть, сейчас самое время спросить у неё, откуда она знает его имя?
- Рима… Можно мне спросить у тебя кое-что?
Рима напряглась и тревожно глянула на Гунна.
- Нет, Пожалуйста,.. – он протянул руку вперёд, ладонью вверх, - если ты не хочешь – я не буду спрашивать… Только не бойся меня, хорошо? И не уходи...
Рима не отвечала и тревога не уходила из её глаз.
Гунн замер и боялся даже громко дышать.
- Я не ведьма, - вдруг сказала она. – И не хочу, чтобы меня снова утопили.
- Снова? А тебя уже топили?
- Я не ведьма, - повторила она, не отвечая на его вопрос.
- Я никогда не встречался с ведьмами, - тихо сказал Гунн, - но мне, кажется, ты совсем не похожа на ведьму. Ты славная девушка. Не похожая на других, и только… Кто тебе такое сказал?
Рима снова помолчала, решая рассказывать Гунну или нет, но потом решилась:
- Мама говорит, что люди не любят других людей, которые на них не похожи. Они их зовут колдунами и ведьмами. И уничтожают их.
- Я тоже не похож на других. Ты же это знаешь, так ведь? – Гунн подошёл к ней ещё ближе.
- Да, - согласилась с ним Рима, - ты не похож ни на кого, из всех кого я знаю…
- Вот видишь, - улыбнулся он, наблюдая, как она постепенно расслабляется, - Значит, нам можно с тобой быть друзьями.
Рима улыбнулась и, достав из кармана маленькую морковку, протянула её Барту.
- Он любит морковку, да?
- Он любит всё вкусное…. )))))))
Рима смотрела на жующего коня и улыбалась.
Её улыбка была какой-то совсем необычной. Мужчине казалось, что он ещё никогда не видел, чтобы люди так улыбались: её улыбка была совершенно чистой и искренней. Девушка буквально излучала свет.
«…мммда-а…» - думал он, - «может она и сумасшедшая… но какая-то особенная…»
Рима помолчала какое-то время и перевела взгляд с Барта на его хозяина. Гунн ждал.
- Ты ведь видел их, так ведь? – наконец решилась спросить она.
- Кого?
- Ну, этих, что летают вокруг тебя?
Гунн поводил глазами вокруг себя..
- А они всё ещё летают?
- Да, - она звонко рассмеялась, - Я всё хотела сказать тебе: тогда… первый раз… я не тебя испугалась. А их... А потом ты научил меня их не бояться.
- Рима… Кого «их»? – аккуратно спросил он.
- Ты и в прошлый раз спрашивал «кто они?». Но ты же их видел… и не раз… с большими глазами… пол тела… волты… маски…
- …косматые женщины? – вдруг дошло до него.
- Они не женщины… Они только хотят ими стать. Но у тебя в голове нет такой женщины, образ которой они могли бы принять. И ты их не боишься. Поэтому им не удаётся тебя поймать. Ты их видишь только на грани жизни и смерти, да?
- Да, - Гунн был поражён тем, что услышал. Раньше он всегда думал, что этот странный сон всего лишь плод его воображения, - Рима, а сейчас ты их видишь?
- Да. Они хотят тебя выпить…
- Выпить? Как это?
- Ты много убивал. На тебе много чёрного... Для них ты, как праздничный пирог… Очень вкусный… Они не отстанут от тебя, пока не выпьют….
- А можно от них как-то избавиться?
- Можно. Но тогда нужно позвать своего защитника. А у воинов защитники очень далеко… Воины и сами защитники… Поэтому они редко с собой приводят своих ангелов…
- И как мне позвать защитника?
- Никак… у тебя не получится… ты не веришь…
- Я верю. Я же их видел. И не раз. Они хотят до меня дотронуться и у них не получается.
Она улыбнулась грустной улыбкой:
- Конечно, у них не получается. Если бы ты любил какую-то женщину… свою мать например, или кого-то другого,… они бы принимали её образ и ловили на него твоё внимание. На любовь… Или на страх… если бы была такая женщина, которую ты боишься…
- А как они ловят внимание?
- Волта принимает образ этой женщины и зовёт тебя, ты смотришь в её глаза и тянешься к ней мыслями. Тогда, волта ловит тебя глазами и ты уже не можешь оторваться от них… глаза волты – это её ловушка. Так она выпивает тебя.
- Откуда ты всё это знаешь?
Рима растерянно опустила глаза и вдруг испуганно выдохнула:
- я… я не знаю, Гунн… но я не ведьма…
Гунн подошёл к ней ближе и аккуратно взял её руки в свои.
- Рима… тебе не нужно бояться. Ты – не ведьма. Помнишь это? Ты просто другая… И я другой… А если кто-нибудь скажет, что ты ведьма – он пожалеет об этом. Я тебе это обещаю.
Рима вскинула голову и посмотрела на него. Испуг в её глазах медленно сменялся какой-то детской надеждой. В них отражались небо и облака… Гунн с трудом заставил себя оторвался от её глаз, почему-то вспомнив только что сказанные девушкой слова: «…волта ловит тебя глазами и ты уже не можешь оторваться от них…» Он отвел взгляд в сторону и усмехнулся собственным мыслям: « неужели ты поверил в этот бред, парень? …похоже, это заразно…»
- Ты хочешь сказать, что будешь моим защитником? – наивно спросила Рима.
- ну… - растерялся Гунн, - можно и так сказать… - он пожал плечами.
И снова та самая чистая улыбка озарила лицо Римы:
- Тогда я стану твоим защитником, Гунн… И волты никогда не смогут тебя выпить… Я буду твоим ангелом… Ты же уже научил меня не бояться их…
Теперь пришла очередь улыбаться Гунну:
- Ты хочешь сказать, что сможешь защитить меня от косматых женщин? – подражая её интонациям, спросил он Риму.
- Смогу. Это я тут такая… - она пожала плечами и развела руки в сторону, - а там я сильная.
- Где «там»?
- Между жизнью и смертью.
- А ты часто там бываешь?
Ответить она не успела.
- Рима! – зов Феты прервал их беседу.
- Мне пора… - обернулась на зов матери девушка.
- Постой. Я, кажется, понял, как ты узнала, что я убийца – они летают над всеми убийцами так?
- Ну, не совсем… тебе просто повезло…
- Повезло?
- Рима!!! – снова позвала Фета.
- Рима, а как ты узнала моё имя? Я же его не помню…
- Зато его помнят волты, Арет, - крикнула она уже на бегу.

Гунн проводил её взглядом и повернулся к Барту:
- Ты тоже думаешь, что я сошёл с ума, раз верю всей этой чепухе? – спросил он у своего коня.
Барт закивал головой, поднимая верхнюю губу и обнажая зубы.
- Только попробуй ещё раз это сказать, - засмеялся Гунн, - натравлю на тебя свору своих летающих тёток…