Беседа у ночного костра.

[Гость Legenda]

В разделе "Наблюдение" сказано, что "для поиска чего-либо ночью, в темноте, необходимо пользоваться карманным фонариком". Очевидно, фирмы считают нецелесообразным использование гибнущими мощных дуговых прожекторов.

:appl: Лу, спасибо... )))

[Гость Лайвс]

От морской болезни рекомендуются патентованные таблетки. Если они не помогают, нужно "лечь и крепко упереться головой в какую-нибудь часть плота". Последний способ мне кажется дешевым и удобным. Он вполне доступен даже пассажиру третьего класса.

От морской болезни помогает сто грамм, обед и расслабление. Подъём и спуск на несколько метров, это здорово.

[Гость Lu-chia]

Снова Конецкий. "Что мне показалось" :

 

 

Мне показалось, ученые решительно и бесповоротно убе дились или убедили себя, что фундаментальные основы естествознания едины по своему существу. Одни и те же универсальные законы в разных вариациях могут применяться в научных работах, посвященных элементарным частицам, атомам, молекулам, живым клеткам, живым тканям и организмам, газам, жидкостям, твердым телам, звездам, планетам и человеческой совести.

С одной стороны, такое положение увеличивает мощь науки. А с другой — выбивает из ученых какой-то кусочек одухотворенности, ибо процесс познания стал на поток, копируя характер сегодняшнего материального производства, его серийность и упор на штамп.

Ученое мышление по своему характеру приближается к производственному, инженерному. Необходимо построить мост длиной в сто километров. Никогда таких не строили. И сегодня еще невозможно построить. Но инженеры спокойно сидят и считают этот мост. У них нет сомнений в том, что они его построят — не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра. У них нет никаких сомнений в том, что законы сопромата универсальны и полностью годны и для стокилометрового моста, и для стокилометровой башни. Это наполняет инженеров спокойствием и… какой-то неуловимо-томительной скукой.

Не чувствуется среди ученых сладкого ужаса перед сотво рением Вавилонского столпа. Они не боятся наказания раз делением языков. Вавилонская башня сегодняшней науки воз водится академиками с хладнокровием инженеров мосье Эйфеля. И это начинает подсознательно удручать их самих… Что и как включает тот или иной процесс в клетке? Еще не ясно, но старые законы в новом варианте дадут ключ. Как неизбежно будет расшифрован манускрипт исчезнувшего народа, так и здесь. Только количество времени и усилий, но без знаменито го коэффициента «безумности». Про необходимость высокой степени «стран ности» говорят много, но это слова, а не стиль мышления.

Еще мне показалось, что ученые не простят писателям дилетантского интереса к наукам. Ученым, как всяким любознательным людям, хотелось бы сунуть нос во все области знания, во все уголки бытия, но они жесткой рукой самоограничения отсекают себя от пестроты мира. Они едва успевают следить за информацией в своей узкой области. Если им хватает дисциплины, если они лишают себя удовольствия знать разное, то почему кто-то разгильдяйски разрешает себе тратить время на любое интересное?

Мне не удалось объяснить им, что отказ от неожиданных знаний ведет писателя к вандализму. Когда человек забивает гвозди электродрелью, принимая ее за обыкновенный молоток, то этот человек — вандал, то есть крайний циник, ибо он обязан знать, что такое дрель, раз взял ее в руки. Писатель же ежечасно берет в руки человека и забивает им, живым человеком, гвозди своих сокровенностей в сердце и мозг читателей. Писатель будет циником, если откажется от знакомства с любыми научными знаниями, ибо они все касаются человека и никто не ведает, какое из знаний играет в познании человека бо?льшую, а какое меньшую роль. Но писатель будет вандалом и циником и в том случае, если не сможет привести все знания, весь свой внутренний мир к гармонии, а эту гармонию еще осмысленно соотнести с социальными установками, с сегодняшними нормами, ценностями, стереотипами… Но ведь ежу понятно, что на такое не хватит человеческой жизни. Тем более это ясно ученому. И тогда ученый рациональный мозг совсем уже не хочет сочувствовать писательским душевным мучениям, ибо они бессмысленны, как любые попытки объять необъятное. Но в том-то и дело, что эти муки, очевидно, запрограммированы Природой. Очевидно, эти бессмысленные муки не бессмысленны. Они, вероятно, те жернова, между которыми затачивается волшебная палочка интуиции. В колбе поэтической души, где бушует метановый хаос беспорядочных ассоциаций, где нагнетается и нагнетается духовная мука, иногда проскакивает, подобная молнии-праро дительнице, интуиция-озарительница. И тогда выпадает осадок живого белка — новый образ.

Человеческий разум стал феноменом, потому что обрел воображение. Вам легко поместить мозг в грудную клетку, не прибегая к хирургическому вмешательству. Вы делаете это в воображении. И понимаете, как тяжко будет мозгу, если рядом трепыхаются еще легкие. На воображение сказанного вам надо микросекунду и микрозатрату энергии. Природа тратит миллионы лет, чтобы найти место для мозга и защитить его черепом и посадить на рессору позвоночника.

Выдумка и воображение — разные вещи.

Никто еще не знает, где находится центр воображения в нашем мозгу. Зато ясно, что сила и интенсивность фантазии-воображения не зависят от количества и качества знаний. Особенно это заметно на примере хороших, но глуповатых ком позиторов.

Природа блуждает в материи, человек — в духе. Мы умнее Природы, когда надо придумать колесо. Мы создаем и обод, и втулку, и спицу, и ось в воображении. Колесо крутилось у нас в мозгу еще до того, как мы нашли подходящий материал для первой модели.

Но Природа не могла не наказать нас за такую возмути тельную способность. Если сама Природа идет путем проб и ошибок, идет миллиарднолетним путем ощупывания всех вариантов, а мы способны заскакивать вперед собственного свиста со своим колесом, то мы полностью соответствуем Природе, когда ищем свою душу и в своей душе. Здесь нам не помогает воображение и разум. Мы ищем свою душу, как амеба свою пищу, как жук, мы должны ощупать все и вся усиками сомнений и терзаний.

В каждом человеке хранится весь первоначальный хаос бытия. Но как когда-то из этого хаоса родилась сверхсложная гармония белковой молекулы, так и в наших душах из мириадов проб и ошибок может рождаться способность объять необъятное. И средняя продолжительность человеческой жизни должна быть достаточна для этого, ибо каждый живет один раз, как один раз живет наша планета, наше Солнце, наша Галактика, а они в течение своей одной жизни озарились нами — человеками. И потому мы не должны пасовать перед бесконечной путаницей своих душ. Наоборот, тот, кто увеличивает путаницу, нагнетает и нагнетает хаос в себе, тот приближает себя к первозданной неразберихе, в которой уже есть все элементы и условия для возникновения Нового, и тогда… тогда — чуть-чуть! — и во мраке первозданного океана гремит случайный гром, проскакивает случайная молния.

Нельзя бежать от проклятых вопросов, нельзя прятать голову под крыло незнания. Что такое человеческое сущест вование без размышлений о судьбе личности в современ ном мире, без борьбы с безверием, без утрат и обретений смыс ла жизни, без страха смерти и страха перед будущим? Что такое общение — самоцель или средство для чего-то другого? В чем больше смысла — в попытке преодолеть все достигнутое или в пассивном созерцании? Имею я право на «намек», если не знаю абсолютного, черт возьми? Совесть есть призыв быть добрым и избегать зла? Или совесть есть призыв быть самим собой?..

Это все древние вопросы. Ими битком набиты тяжелые то ма философских энциклопедий. Но каждый человек обречен на одиночество, когда пытается отвечать на них для себя. Впол не возможно, это спорное положение, но так кажется мне сей час, когда мое путешествие в науку за доброй надеждой закан чивается.

Применение принципа неопределенности не только в физике, но и в философии уже носится в воздухе. Возможно, мы беспрерывно познаем смысл (суть) и моментально утрачиваем его, так что он вообще-то постоянно присутствует в нас своим отсутствием. А все, что случайно в одном ряду причин, в одном отношении, оказывается необходимым в другом отношении, в другом причинном ряду.

Логическим следствием в формальной логике тысячелетиями называли то, что выводится из посылок по правилам логики. Но открытие интуиционистской логики изменило традиционную точку зрения. И сегодня мы уже не отрываем логику от феноменологии нашего собственного духа. Сегодня уже твердо определено, что процедура поиска подчиняется не «черно-белой»дедуктивной логике, не логике «да» и «нет», а малоизученной «цветной», «гадательной» логике, логике «наверное, это так», где «наверное» пропорционально моей личной вере в самого себя, а не в «это так».

Существует еще одна логика, которую я определил как «женская неанекдотическая» логика. Эту логику я обнаружил у одной дамы, кандидата юридических наук, когда рассказывал ей о теоретической возможности вырастить из любой своей клетки нового В. В. Конецкого. Дама обдала меня змеинохладным взглядом и сказала:

— Странно! Почему я раньше не знала того, о чем вы говорите? Моя дочь учится в медицинском институте. Если бы то, о чем вы рассказываете, было правдой, она обязательно рассказала мне об этом раньше.

Таким образом, «женская неанекдотическая» логика — это система мышления, при которой вы отказываетесь узнавать новое из какого бы то ни было источника, кроме старого.

Думаю, что все удивившее или запечалившее меня в науке уже вошло в школьные учебники. Но взрослые не читают школьных учебников. В результате любой взрослый легко сочтет эти компиляции архимодным вздором.

Вообще-то, «наглядность и понятность» таких штук, как, например, искривление пространства или макромир в микрочастице, зависят от обыкновенного привыкания. Как надо привыкнуть к новым брюкам, так привыкают к «странному».

Уже скоро я доберусь до точки. И мне станет веселее, ибо адреналин выплеснется на бумагу и гормональный уровень во мне понизится.

Пишущий человек счастливец. Он способен преобразовывать нематериальную энергию души вместе с биологическим полем в обыкновенную энергию звука или трения (при ведении пером по бумаге или стукании пальцем в клавиши машинки). Правда, поэт приравнял штык к перу полсотни лет назад. Теперь пишущую машинку следует приравнивать к пулемету. И потому писательство — дело не самое безопасное. Но, в конце концов, в наше время совсем безопасных профессий вовсе нет, если не считать солисток оперетты, которые могут выражать себя чужими словами, чужой музыкой и своими ногами при полном отсутствии голоса. Однако партизанский наскок хорошеньких ножек мой будущий критик всегда способен простить. Мне же не миновать хуков, апперкотов и крюков. Прямым в нос ударит литературовед за непоследовательность. На крюк противоречивости возьмет философ. Двойным нельсоном скрутит физик-теоретик. При помощи самообороны без оружия швырнет через голову генетик. Без зазрения совести использует каратэ социолог. И только редактор с издателем будут обмахивать меня влажным полотенцем в углу ринга, будут совать мне в ноздри нашатырь и воодушевлять на новый раунд. Только они будут шептать мне в сплюснутое ухо о том, что не ошибается только тот, кто ничего не делает, и не противоречит себе только тот, кто забил себе кляп в рот прямо в чреве матери.

<noindex>http://www.baltkon.ru/about/works/detail.php?ID=211</noindex>

[Гость Лайвс]

Да, я догадывался, что все бабы сво...

Но, до сих пор не уверен, что все.

[Гость Lu-chia]

Сказка из рассказа И.Ефремова "Белый рог"

 

 

— У нас старый сказка есть, как один батур влез на Ак-Мюнгуз.

— Что ж ты раньше не говорил, Арслан? Расскажи! — воскликнул с интересом прораб.

— Джахши, чай готовлю, потом буду рассказать, — согласился Арслан.

Старый уйгур поставил на кошму чайник, вытащил пиалы, лепешки, уселся, скрестив ноги, и, прихлебывая чай, начал рассказ.

Несмотря на ломаную русскую речь уйгура, Усольцев слушал с жадным вниманием. Воображение его наделяло легенду яркими, горячими красками. Такой она, вероятно, и была на самом деле у этих поэтических жителей Семиречья.

Усольцева поразило, что, по словам уйгура, все это произошло сравнительно недавно — лет триста назад. Легенда так отвечала его собственным мыслям, что геолог не переставал думать о ней, когда все улеглись спать. Сон не шел. Усольцев лежал под яркими, близкими звездами, вспоминая рассказ Арслана и дополняя его новыми подробностями.

…Всей этой областью владел могучий и храбрый хан. Его кочевой народ обладал многочисленными стадами, постоянно умножавшимися благодаря удачным набегам на соседей. Однажды хан предпринял с большим отрядом далекое путешествие и дошел до Таласа. Недалеко от древних стен Садыр-Кургана хан наткнулся на целую орду свирепых джете Джете — в древности так назывались крупные разбойничьи отряды или племена. Завязался кровопролитный бой. Джете были разбиты и бежали. Хану досталась богатая добыча. Но больше всего радовался хан одной из пленниц, женщине необыкновенной красоты, возлюбленной побежденного предводителя. Она была похищена джете в Ферганской долине, на пути из какой-то далекой страны к своему отцу, служившему при дворе могущественного кокандского повелителя. Ее красота, совсем иная, чем у здешних женщин, околдовывала и зажигала сердца мужчин. Хан привез пленницу к родным горам, и здесь она, по древнему обычаю, стала любимой наложницей его и двух его старших сыновей.

Прошло два года. Снега уже высоко поднялись на склонах гор, когда хан раскинул свой лагерь у края зеленой глади Каркаринской долины. К нему съезжались на пир владыки соседних дружественных племен. Все большее количество юрт вырастало на равнине.

Неожиданно к хану прибыл высокий мрачный воин. Он приехал совершенно один, не на коне, а на огромном белом верблюде с короткой, мягкой, как шелк, шерстью. Странен был и наряд его: лицо обвязано черным платком, на голове — золоченый плоский шлем со стрелой, широкая кольчуга спадала почти до колен, обнаженных и стянутых черными ремнями. Меч, два кинжала, маленький круглый щит и большой топор на длинной рукоятке были его вооружением. Приезжий потребовал, чтобы его провели к хану. Неторопливо сложил он на белую кошму свое оружие, опустил на шею платок, закрывавший лицо, почтительно и смело поклонился владыке.

Его суровое лицо было отмечено следами большого и тяжелого жизненного пути — пути воина и начальника, пути храбреца, неспособного на низкие поступки. Хан невольно залюбовался чужеземцем.

— Великий хан, — сказал приезжий, — я приехал к тебе из далекой жаркой страны, где страшный пламень солнца жжет мертвые пески на берегах горячего Красного моря. Трудны были мои поиски. Целый год блуждал я по горам и долинам от Коканда до синего Иссык-Куля, пока слухи и рассказы не привели меня к тебе. Скажи, у тебя ли находится девушка, прозванная вами Сейдюруш, взятая у джете Таласа?

Хан утвердительно кивнул, и воин продолжал:

— Эта девушка, хан, моя нареченная невеста, и я поклялся, что никакие силы неба и ада не разлучат меня с нею. Три года воевал я на границах Индии и в страшной пустыне Тар, вернулся и узнал, что родные, не дождавшись меня, послали ее к отцу. Снова пустился я в далекий и опасный путь, сражался, погибал от жажды и голода, прошел множество чужих стран — и вот я здесь, перед тобою. Быстро мчится река времени по камням жизни. Я уже не молод, но все по-прежнему бесконечно сильна моя любовь к ней. Скажи, о хан, разве не заслужил я ее этим трудным путем? Верни мне ее, могущественный повелитель, — я знаю, не может быть иначе: она тоже долго и верно ждала моего возвращения.

Легкая улыбка пробежала по лицу хана. Он сказал:

— Благородный воин, будь моим гостем. Останься на пир, сядь в почетном ряду. И после, вечером, тебя проведут ко мне, и сбудется, что начертал аллах.

Суровый воин принял приглашение. Веселье гостей возрастало. Наконец появились певцы. После любимой песни хана о горном орле зазвучали песни, восхваляющие Сейдюруш, возлюбленную хана и его сыновей. Хан украдкой взглядывал на чужеземца и видел, как все больше мрачнело лицо воина. Когда старый певец — гордость народа — пропел о том, как любит и ласкает Сейдюруш своих повелителей, чужой воин вскочил и крикнул старику:

— Замолчи, старый лжец! Как смеешь ты клеветать на ту, у которой недостоин даже ползать в ногах?

Ропот негодования пронесся по толпе гостей. Старшие вступились за оскорбленного певца. Пылких юношей возмутило презрительное высокомерие воина. Двое джигитов яростно бросились на чужеземца. Сильной, не знающей пощады рукой он отбросил нападавших, и вот на пиру хана засверкали мечи. Воин огромным прыжком метнулся к своему оружию, схватил щит и длинный топор. Прижавшись спиной к стене, встретил толпу врагов. Они разбились о него, как волны о твердый камень, отхлынули, бросились вновь. Два, три, пять человек упали, обливаясь кровью, а воин был невредим. С быстротою молнии рубил он направо и налево, повергая лучших джигитов. Все более грозным становилось лицо воина, все страшнее удары его топора. Но тут хан властным окриком остановил нападавших.

Нехотя отступила разъяренная толпа, сжимая мечи. Опустил топор и чужеземец и стал перед лицом врагов, неподвижный и страшный, обагренный кровью.

— Чего хочешь ты, чья дерзкая самонадеянность пролила столько крови? — гневно спросил хан.

— Правды, — ответил воин.

— Правды? Хорошо. Так знай же, я, не сказавший никогда лживого слова, говорю тебе: все, что пели певцы, — истинная правда!

Вздрогнул чужеземец, выронив топор и щит. Старым и измученным стало его лицо.

— Что же, ты по-прежнему просишь отдать ее тебе? — спросил хан.

Воин сверкнул глазами и выпрямился, как распрямляется согнутый арабский клинок.

— Да, хан, — был твердый ответ.

В жестокой усмешке оскалил хан зубы:

— Хорошо, я отдам ее тебе, но ты заплатишь за это дорогой ценой.

— Я готов, — бесстрашно ответил воин.

Хан задумался.

— Теперь год быка Мусульманский календарь солнечного года имеет двенадцатилетний цикл, каждый год которого называется по имени животного, — обратился он к гостям. — Помните пророчество, написанное над входом древнего гумбеза, который стоит вблизи Ак-Мюнгуза? «В год быка кто положит свой меч на рог каменного быка, пронесет свой род на тысячи лет». Несколько храбрецов погибли, пытаясь выполнить эту задачу, но Ак-Мюнгуз остался недоступным. Вот твоя плата, храбрец, — повернулся хан к неподвижно слушавшему воину, — поднимись на Ак-Мюнгуз и положи мой золотой меч на его вершину, исполни древнее пророчество, и тогда — слово мое твердо! — ты получишь женщину.

Радость и страх охватили присутствующих. Приказ хана звучал смертным приговором.

Но чужеземец не дрогнул. Его мрачное лицо осветилось гордой улыбкой.

— Я понимаю тебя, хан, и выполню твою волю. Только знайте, ты, повелитель, и вы, его подданные: каков бы ни был конец — я сделаю это не ради своей любимой, не ради Сейдюруш. Я иду защищать поруганную ею честь своей гордой родины, вернуть в глазах вашего народа славу моей далекой страны. Милость всемогущего бога будет вести меня к высокой и славной цели!

По приказу хана оружейники принесли его знаменитый золотой меч, чтобы сохранился он навеки на вершине Ак-Мюнгуза. Залили салом волка ножны, обвили просмоленной тканью. Множество народа поехало к Ак-Мюнгузу. До него был целый день пути, и только к вечеру хан и его гости слезли с утомленных коней на широком уступе у подножия страшной горы. Хан приказал чужеземцу отдохнуть, и тот безмятежно проспал ночь под стражей воинов.

Наутро выдался хмурый, ветреный день. Словно само небо гневалось на дерзость храбреца. Ветер свистел и стонал, обвевая неприступную кручу Ак-Мюнгуза. Чужеземец разделся и, оставшись почти обнаженным, привязал к спине ханский меч, а сверху накинул свой широкий белый бурнус.

И он сделал то, чего не удавалось ни одному храбрецу за все время, пока стоит Ак-Мюнгуз: он положил меч на вершину рога и спустился обратно. Шатаясь, стоял он перед ханом, весь изодранный, окровавленный. Хан сдержал слово — к чужеземцу привели Сейдюруш. Она испуганно отшатнулась при виде его. Но воин властно привлек ее к себе, открыл ее прекрасное лицо и впился в него мрачным взглядом. Затем, мгновенно выхватив спрятанный за поясом острый нож, он пронзил сердце своей невесты. С яростным воплем сыновья хана бросились к чужеземцу, но отец гневно остановил их:

— Он заплатил за нее величайшей для человека ценой, и она его. Пусть уедет невредимым. Верните ему оружие и верблюда.

Чужеземец гордо поклонился хану, и вскоре его белый верблюд скрылся за далеким отрогом Кетменя…

 

 

Да, я догадывался, что все бабы сво...

Но, до сих пор не уверен, что все.

 

Лайвс), желаю вам не утратить это состояние неуверенности)

Изменено 21 октября 2010 пользователем Lu-chia

[Гость Старый_Пень]

Хорхе Луис Борхес. Коллекция (Сборник рассказов)

Превращения

Как-то в коридоре я увидел стрелку, показывавшую направление, и

подумал, что этот безобидный символ был некогда сделанным из стали,

неотвратимым м смертоносным оружием, которое входило в плоть людей и львов,

и затмевало солнце при Фермопилах, и навеки ниспослало Харальду

Сигурдарссону шесть футов английской земли.

Позже мне попала на глаза фотография венгерского всадника; грудь коня

затейливыми витками перехватывал аркан. Я понял, что аркан, который прежде

свистел в воздухе и усмирял пасущихся быков, стал всего лишь броским

украшением праздничной сбруи.

На европейском кладбище я увидел рунический крест красного мрамора;

плечи перекладин по кривой расширялись к концам и вписывались в круг. Этот

стиснутый со всех сторон ограниченный крест служил изображением другого, со

свободно развернутыми плечами, в свою очередь представлявшего виселицу -

проклятое Лукианом Самосатским "грязное приспособление", на котором

скончался Бог.

Крест, аркан и стрела, древние орудия человека, павшие или поднятые

теперь до символов; не знаю, чем они так зачаровывают меня, если нет на

земле ничего, что не стерло бы забвение и не исказила память, если ни один из нас не ведает, во что его преобразит грядущее.

 

<noindex>http://lib.ru/BORHES/kniga.txt</noindex>

[Гость Lu-chia]

..........Поэтому я ненавижу издевку — достояние бездельника. Кто, как не бездельник, говорит: «Были у вас и другие обычаи. Почему не переменить и эти?» И еще слова бездельника: «Кто неволит вас держать хлеб в амбаре, овец в хлеву? Можно ведь и наоборот…» Он меняет местами слова, он не знает, что слова это не все, что существует на свете. Ему не понять, что человек живет, а чтобы жить, ему нужен дом. Заслушавшись бездельников, люди теряют из виду дом и разрушают его. Так расточают они самое драгоценное из своих сокровищ — смысл существующего. В праздник гордятся тем, что свободны от обычая, что презрели традиции, что чужое им дороже своего. Святотатство радует их, пока остается святотатством. Люди попирают то, что пока еще весомо и ощутимо для них. Живут, пока дышит их враг. Тень закона еще так крепко держит их, что они способны ею возмущаться. Но вот и тень исчезла. Радоваться нечему, забыт даже вкус победы. Наступило царство скуки. Вместо замка они на рыночной площади, исчерпав удовольствие хвастливо и высокомерно попирать былое, они не знают, что им делать на этой ярмарке. И тогда просыпаются смутные мечты об огромном доме с тысячью окон, с завесами, падающими на плечи, с прохладными двориками. Мечты о потайной комнатке, которая придает вкус тайны всему жилищу… Сами того не подозревая, они тоскуют о замке моего отца, где каждый шаг был осмыслен, — замке, который они успели позабыть.

 

Я знаю, что будет, и своим произволом мешаю обнищанию сущего, и не желаю слушать твердящих мне о благодати естественных склонностей. Естественные склонности питают лужи ледниковой водой, истирают скалы в песок, разбивают бегущую к морю реку на сотни разбредающихся ручейков. Естественные склонности ведут к разделению власти и уравниванию людей. Но веду я, и я выбираю. Перед моими глазами кедр, торжествующий над бегом времени. Время должно было обратить его в прах, но вопреки силе, гнущей ствол к земле, год от года раздвигается гордый храм его кроны. Я — жизнь, я упорядочиваю. Я творю ледники вопреки интересам луж. И пусть лягушки квакают о несправедливости. Я готовлю человека к тому, чтобы он жил.

 

Не мне обращать внимание на глупого болтуна, упрекающего кедр за то, что он не пальма, и пальму за то, что она не кедр: книжное несварение тяготеет к хаосу. Для закоснелости, позабывшей о жизни, болтун прав: отвлеченно и кедр, и пальма одно и то же и одинаково превратятся в прах. Но жизнь не терпит смешения и борется с естественными склонностями. Из праха она созидает кедр.

 

Истинность моих законов — в человеке, который порожден ими. Я не считаю, что смысл вот в этом обычае, законе, наречии моего царства. Я знаю другое: складывая камни, творишь тишину, но ничего о ней не узнаешь, разглядывая камни. Знаю, что живит любовь, а бинты и мази только подспорье. Знаю, что ничего не узнает о жизни тот, кто рассечет труп и ощупает печень, сердце, кости. Сами по себе что они значат? Что значат чернила и бумага в книге? Значима мудрость книги, но она вне вещности, Я отвергаю споры, в них ничего не рождается. Язык моего народа, я хочу сберечь и сохранить тебя. Помню нечестивца, который пришел к моему отцу:

 

— Ты приказал молиться по четкам из тринадцати бусин. Но что есть число тринадцать? Благодать останется благодатью, хотя число бусин переменится…

 

И он стал приводить тончайшие доводы в пользу четок из двенадцати бусин. Я был мал, а детство податливо на слова. Я смотрел на отца, я боялся, что ответ его не затмит блеска этих доводов.

 

— Так объясни мне, — продолжал гость, — чем так дороги тебе тринадцать бусин?

 

— Дороги платой, за них заплачено не одной головой, — ответил отец. Бог помог нечестивцу, он уверовал. ...........

 

 

 

<noindex>http://www.erlib.com/Антуан_Экзюпери/Цитадель/2/</noindex>

Изменено 31 октября 2010 пользователем Lu-chia

[khari]

 

`Вверх по крутому склону карабкался леопард. Он был уже мертв, но он все еще полз, движимый той неукротимой волей к жизни, которой наделил его человек взамен попранного инстинкта смерти.` Как жили бы люди, знай точно дату собственной смерти? Как? Возможно, так, как написано об этом в трагическом, горьком и безукоризненно красивом романе `Леопард с вершины Килиманджаро` - романе, по праву считающемся одной из вершин творчества Ольги Ларионовой

 

http://lib.ru/RUFANT/LARIONOWA/leopard.txt

Изменено 22 апреля 2011 пользователем Lu-chia

[Лавсан]

Мать подарила дочери икону, и вскоре ушла.

 

Через 56 дней ушла и дочь; и был чин отпевания, и на груди лежала подареная икона, и был этот день - праздник этой иконы Божьей Матери, и было дочери 56 лет.

[khari]

почему числа совпадают? Думаете - какой-то знак?

[Лавсан]

почему числа совпадают? Думаете - какой-то знак?

Из большого предложения икон была куплена на подарок определённая. Отпевание состоялось в день иконы. Случайность?

А число: муж этой женщины ещё в юношестве знал, что проживёт 56 лет. Странное совпадение.

 

Существует корневой сценарий и ветви вариантов. Наверно.

[khari]

хотелось бы верить, что юноша неверно принял сигнал из будущего..и число может означать совсем другое.

[Лавсан]

хотелось бы верить, что юноша неверно принял сигнал из будущего..и число может означать совсем другое.

Да кто его знает, что он принял?

[khari]

"Шлем ужаса" ( В. Пелевин)

фронтальный вид:

 

 

вид сбоку:

 

1- фронтальный сачок

2- лабиринт-сепаратор

3- рога изобилия

4- решетка "сейчас"

5- зеркало Тарковского

6- будущее

7- затылочная коса

красные шары - пузыри надежды

 

прошлое находится в верхней части

 

будущее в нижней

 

решетка сейчас отделяет прошлое от будущего

 

фронтальный сачок -нагреваясь под действием падающего на него потока впечатлений, передает тепло на решетку сейчас, решетка поднимает прошлое, переводит его в туманное состояние и под давлением обстоятельств перевоит в рога изобилия

 

рога изобилия выходят из лба, огибают голову и сплетаются в затылочную косу в основании шлема

 

под решеткой сейчас находится область будущего, куда выбрасываются пузыри надежды, возникающие в затылочной косе

пузыри поднимаются, лопаются на решетке сейчас, создают давление обстоятельств, приводящее к тому, что в лабиринте-сепараторе создается поток впечатлений

 

тепло, это не такое тепло, как от огня, а как от бывает от любви

также поток впечатлений никуда не течет, это лишь аналогии

цикл работы не имеет начала, можно начинать с любой фазы

пузыри надежды - не только надежда, н и страхи, опасения, подозрения, любая "жвачка" которую постоянно жует обладатель шлема, с технической точки зрения их можно назвать пузырями прошлого. Они стремятся занять весь объем шлема,не давая там появиться ничему другому

 

нижняя часть шлема нужна, чтобы пузыри охлаждались

 

лабиринт-сепаратор - важнейшая часть шлема, в нем из ничего вырабатывается все остальное - возникает поток впечатлений. Там же происходит сепарация прошлого,будущего и настоящего. Прошлое движется вверх, будущее вниз, а настоящее в виде потока впечатлений падает на фронтальный сачок снаружи, создавая страстное желание цикла пройти снова. В лабиринте возникают "я","ты", право-лево, черное-белое и так далее

 

зеркало тарковского установлено под углом 45 градусов между областью будущего и решеткой сейчас - отразившись в нем , пузыри надежды снизу появляются как бы впереди по курсу, рождая чувство, что этот курс есть

 

рога изобилия - там мног всего - нежные чувства, косые взгляды, высокие слова, последние мысли и все остальное, это настоящее хранилище или свалка, работают по типу обогатителей на химическом производстве

Продвигаясь по рогам изобилия под давлением обстоятельств, прошлое перемешиватся со всем остальным, обогащается, приобретает ценность, в результате в затылочной косе возникают пузыри наежды, которые проходят через область будущего, отражаются в зеркале тарковского и воспринимаются как неизведанная свежесть нового дня

Изменено 23 апреля 2011 пользователем Lu-chia

[Марк]

Почему бы и нет, если это вопрос восприятия действительности и нашего положения в нем

[khari]

Мой любимый герой -- Санди Пруэль. На руке у меня татуировка: "Я ВСЕ

ЗНАЮ". Самое смешное, что это правда.

От этой правды иногда берет жуть. Как звук рассеивается в эхо, жуть

рассеивается в одиночество.

Все произошло мартовской ночью: весенней грозой. Мне близилось

тридцатитрехлетие: тот самый возраст. Я был нищ, одинок и безвестен. Я жил в

чужой стране. Мне было плохо. Зачем-зачем-зачем? Я мог иметь карьеру, семью,

деньги, положение. Я был талантливее, достойнее тех, кто процветал в

литературе. Как же был устроен мир -- несправедливо -- что мне было плохо?

Я выбирал свой путь сам. И пришел к результату, который предвидел как

один из возможных, который был мне нежеланен. Почему я не хотел сменить

путь?

Каким образом сложилось это положение? Почему я поступал именно так?

Как же устроен я, и как же устроен мир, и какой же в этом всем смысл?..

Где та система отсчета, где чаяния и страдания человека увязаны с

поступательным движением истории, в чем конечная цель и смысл этого

движения? Как же создан человек, и как же создан этот мир? Голубые зарницы

полыхали, рушились раскаты грома небесного: шел четвертый час утра. В стекла

хлестала вода.

Ну и, как-то, я понял. Если думаешь долго и добросовестно, то в конце

концов всегда поймешь. Просто мало кто хорошо думает. Год за годом долгими

ночами я лежал и придумывал Мою Книжку. Это приятное занятие. Куда мне было

торопиться. Деваться все равно некуда. И когда я ее придумал, я стал

придумывать к ней эпиграфы. Эпиграфов было много. Оказывается, все великие

люди в общем думали об одном и том же. Выкидывать их было жалко -- уж очень

они подходили. В конце концов я оставил штук семь: пусть себе стоят:

 

"Нет в жизни счастья"

Татуировка

 

"Почему люди скучные бывают вполне счастливы, а

люди умные и интересные умудряются в конце концов

отравить жизнь и себе, и всем близким, думал он"

Эрнест Хемингуэй

 

"Сильные души требуют пищи"

Стендаль

 

"Если допустить, что жизнь может управляться

разумом -- то уничтожится сама возможность жизни"

Лев Толстой

 

"Либидос и Танатос"

Зигмунд Фрейд

 

"Е = mcэ"

Альберт Эйнштейн

 

"Ибо время близко..."

Апокалипсис

 

"А я Мишка -- вашему терему крышка!"

Русская народная сказка

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

 

 

Главный ход

 

1. Познай себя

 

Познать себя рекомендовал (Надпись на храме Аполлона в Дельфах) еще

Сократ -- со своим обычным лукавым ехидством, -- как исходно необходимое,

самое вроде бы простое и одновременно неисчерпаемо сложное, чтобы уже после

познавать все остальное, внешнее. Есть мир в человеке; и есть человек в

мире, объемлющем все, включающем в себя и человека.

 

http://lib.ru/WELLER/life.txt

[khari]

если люди вдруг начнут расти.... буквально как в сказке =) сперва им станет одежда давить, затем вырастут из домов своих и будут расти, пока мир, который они знают, не исчезнет в размерах =)) по твоему это будет больше наказание, как кара небесная =) или все же дорога в рай?.

допустим) - "одежда станет давить" - не будет неудобной, вызывающей - она станет неинтересной человеку действительно полно более важных

забот)

"мир, который исчезнет" - просто станет очень большим с межгалактическими выходами

"еда" - исчезнет обюжарство и переедание

и так далее.. это в идеале..

 

я решил наполнить свои подарки вариантами,

 

есть атвор такой Б.Вербер. роман "Рай на заказ", варианты развития человечества:

- экологическое будущее ( самые страшные преступники - "загрязнители" - курильщики, автомобилисты-мотоциклисты, а также люди использующие электричество, спреи и прочее . Загрязнителей вешают на столбах, за ними охотятся, средство передвижения - педальные машины, в качестве батареек - мыши, белки в колесе, бегущие за приманкой)

- мир без мужчин ( в поисках решения радиационной стойкости человека - получены результаты по выведению младенцев из яйца, причем у женщин партеногегез - мужчины не нужны)

- цветочный секс ( половые функции слабеют, но происходит мутация - семя становится пыльцой, его едят бабочки определнного вида, потом опыляют женщин, рождаются дети - в конечном итоге человек становится насекомым)

- исчезнувшая цивилизация - речь идет от лица разумного муравья, ищущего своих предков титанов, ими оказались мы, люди

-убийство в тумане - жесть - регулировнаие кол-ва населения убийством детей ( в общем-то не ново, в Спарте было, да и сейчас бывают преступления

- Великая Ложа Юмора (о смертельной силе смеха, абсолютном анекдоте)

 

- Война брендов ( исторических государств нет - есть зона влияния брендовых кампаний)

 

-пугало как элемент стратегии:

4 элемента манипулирования толпой :

1. ставка на эмоциональность( стоит кому-то затронуть тему болезней, детей, несправедливого устройства мира, как легкое покалывание в области сердца лишает нас спосоности объективно анализировать информацию)

2.поступательное движене к цели ( к определнному мнению можно подтолкнуть маленькими шажками - каждый из в отдельности приемлем и логичен, нов итоге мы оакзываемся перед выводом, который без колебаний бы отвергли, если бы нам сразу представили полную картину)

3.отвлечение внимания (вопросы, не относящеися к сути дела)

4.пугало (группа людей, которым захочется сказать "нет" -они настраивают окружающих против себя громко говорят, легко переходят к оскорблениям, проявляют агрессию

 

http://fictionbook.i...az.html?page=1# - Б.Вербер Рай на заказ

 

ищу варианты возможные, хотелось бы обнадеживающие, а не пугающие - их практически нет..

 

"Зеркало Кассандры" Б.Вербер ( обнаждеживает в некотором смысле вероятность, что веротность благополучного развития все ж не равна 0)

Синее древо - о вероятностях будущего

 

Р.Бредбери Марсианские хроники

 

- все не помню, помню лишь, что люди опять таки перестали быть людьми , став марсианами

 

Лукьяненко Геном, "Гаттака" :

- генная инженерия по определенным профессиональным качествам

 

Лукьяненко Спектр :

- путешествия в пространстве, возможность нескольких клонов ( каждый из них знает. что происходит с другими)

тут есть варианты развития разумных организмов вообще, уточню. припомню - напишу

 

Лукьяненко Черновик-Чистовик

- несколько типов разных общественного устройства плюс сверхспособности у человека

 

в последних романах Лукьяненко сильнее ушел в магию,зачем-то написал роман, где некромантов назвал витамантами - все перевернул с головы на ноги

 

Г.Олди "Нам здесь жить"

- город..религиозное правление плюс магия, люди-мотоциклы(неокентавры)

 

Бенедиктов Война за Асгард

это тоже кладезь..тут и коллайдер и религиозные конфессии, и золотой миллиард, и повстанцы

 

Стругацкие

-космическая экспансия, прогрессорство, экокатастофы

 

Лем

в каком-то смысле тоже космическая экспансия

 

Тупицин, Гуляковский, Павлов

космическая экспансия

 

Снегов Прыжок над бездной

- мм.. - наука, наука и еще раз наука - улавливание мозговых волн всех живщих людей, идея бессмертия, космическая экспансия

и что мы имеем в реале - пока из фантастики только тотальную связь, коммуникации, то что трудно было себе представить 20 лет назад) , общение с незнакомыми людьми- ну кто-нибудь сказал бы что я буду переписываться с людьми из разных городов даже стран и при этом испытывать разные чувства к ним и к переписке - не поверила бы). Ну и око большого брата - мир стал подконтролен всеми этими телефонами. пластиковыми картами , даже билетами..

Изменено 23 октября 2011 пользователем Lu-chia

[khari]

последний пост не совсем в тему Городов, перенесу пожалуй в "беседу.."

 

 

Бернар Вербер "Тайна богов"

 

 

Я просто нить, связывающая букет.

Не я придумал цветы, их форму, цвет и запах.

Моя единственная заслуга в том, что я собрал их и составил букет, в котором они выглядят по-новому.

(Эдмонд Уэллс, Энциклопедия относительного и абсолютного знания)

 

Не жалуйся на тьму. Стань сам маленьким источником света.

(Ли Ван Пу, китайский филосов III в).

 

Надпись, нацарапанная циркулем на парте:

Бог умер. Ницше

Ниже фломастером приписано:

Ницше умер. Бог

 

Человек - это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и в пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отдельное от всего остального мира, что является своего рода оптическим обманом. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний и привязанностью к узкому кругу близких нам людей. Наша задача - освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира, во всем его великолепии. Никто не сможет выполнить такую задачу до конца, но уже сами попытки достичь эту цель являются частью освобождения и основанием для внутренней уверенности.

(Альберт Эйнштейн)

 

 

"Вначале нас было 144. Когда я бежал, чтобы подняться на вершину горы, уже больше половины выбыли из игры, не говоря уж о тех, кто погиб от руки богоубийцы. Теперь нас осталось всего 12.

 

Я увидел:

 

Жоржа Мельеса, бога людей-тигров,

 

Густава Эйфеля, бога людей-термитов,

 

Симону Синьоре, богиню людей-цапель,

 

Бруно Баллара, бога людей-коршунов,

 

Франсуа Рабле, бога людей-свиней,

 

Тулуз-Лотрека, бога людей-коз,

 

Жана де Лафонтена, бога людей-чаек,

 

Эдит Пиаф, богиню людей-петухов.

 

Это Ксавье Дюпюи, - шепнула она мне, - бог людей-акул.

 

Рауль Разорбак, бог людей-орлов.

 

Мишель Пенсон - бог людей-дельфинов

 

и еще кто-то бог людей-медведей

 

http://aboutwerber.c...bogov/page1.htm

Изменено 20 ноября 2011 пользователем Lu-chia

[khari]

— Знай, пришелец из чужих сторон, — заговорил он, — что мы постигли саму суть всяческих забот, страданий и бед, которым подвергаются существа, собирающиеся в сообщества. Источник их коренится в личности, в ее частной индивидуальности. Коллективные организмы вечны, они подчиняются законам постоянным и неизменным, как подчиняются им гигантские солнца и звезды. Индивид характеризуется шаткостью, нечеткостью решений, нелогичностью поступков, а прежде всего бренностью. Так вот, мы совершенно уничтожили индивидуализм в пользу коллективизма. На нашей планете существует исключительно сообщество, а индивидов нет вовсе.

 

— Как же так, — изумился я, — то, что ты говоришь, должно быть, не более чем риторическая фигура, ведь ты же сам индивид…

 

— Ни в малейшей степени, — ответствовал он с неизменной улыбкой. — Ты, наверное, заметил, что мы все на одно лицо. Точно так же мы добились и полной социальной взаимозаменяемости.

 

— Не понимаю. Что это такое?

 

— Я сейчас все тебе растолкую. В каждый данный момент в обществе существует определенное количество функций, или, как мы говорим, должностей. Это должности профессиональные — правителей, садовников, техников, врачей; есть также единицы семейные — отцов, братьев, сестер и так далее. Так вот, каждую подобную должность пантиец занимает лишь в течение суток. В полночь во всем нашем государстве происходит одно движение, говоря образно, все делают по одному шагу — и в результате лицо, которое вчера было садовником, становится сегодня инженером, вчерашний строитель — судьей, правитель — учителем и так далее. Аналогичным образом обстоит дело и в семье. Каждая семья состоит из родственников, стало быть, из отца, матери, детей — только эти функции неизменны, — существа же, их исполняющие, через каждые сутки меняются. Итак, неизменным остается лишь сообщество, понимаешь? Всегда одно и то же количество родителей и детей, врачей и медицинских сестер, и так во всех сферах жизни. Могучий организм нашего государства из века в век остается неколебимым и неизменным, прочнее скалы, а прочностью этой мы обязаны тем, что раз и навсегда покончили с эфемерной природой индивидуального существования. Вот почему я говорил, что мы абсолютно взаимозаменяемы. Ты скоро в этом убедишься, ведь после полуночи, если ты позовешь меня, я приду к тебе в новом образе…

 

— Но зачем все это? — спросил я. — И неужели каждый из вас умудряется владеть всеми профессиями? Можешь ли ты быть не только садовником, судьею или защитником, но также, по желанию, отцом или матерью?

 

— Многих профессий, — ответствовал мой улыбающийся собеседник, — я хорошо не знаю. Прими все же в расчет, что служению одной профессии отводится всего лишь день. Помимо того, во всяком обществе старого типа подавляющее большинство лиц исполняет свои профессиональные обязанности небрежно, а ведь общественный механизм из-за этого функционировать не перестает. Некто, будучи бездарным садовником, запустит у вас сад, неумелый правитель доведет до плачевного состояния все государство, ведь и у того, и у другого на это есть время, которого у нас им не отпущено. Сверх того, в обыкновенном обществе, кроме профессиональной непригодности, дает о себе знать отрицательное и даже губительное влияние личных устремлений индивидуумов. Зависть, высокомерие, эгоизм, тщеславие, жажда власти подтачивают жизнь сообщества. Подобного негативного воздействия у нас нет. По самой сути своей нет у нас стремления сделать карьеру, никто также не руководствуется личными интересами, поскольку личный интерес у нас отсутствует совершенно. Я не могу сделать сегодня в своей должности ни одного шага в надежде, что он принесет мне выгоду завтра, ибо завтра я буду уже кем-то другим, а сегодня я не знаю, кем стану завтра.

 

Смена должностей происходит в полночь по принципу всеобщей лотереи, на исход которой не может повлиять никто из живых. Начинаешь ли ты постигать глубокую мудрость нашего строя?

— А чувства? — спросил я. — Можно ли любить что ни день иного человека? И как обстоит дело с отцовством и материнством?

 

— Известным недостатком такой системы, — отвечал мой собеседник, — в давние времена бывала ситуация, когда лицо в должности отца рожало ребенка, ибо случалось, что в должности отца оказывалась женщина, которой как раз приходила пора разрешиться от бремени. Трудность эта, однако, исчезла, как только законом было установлено, что отец может родить. Что же касается чувств, то тут мы утолили две на первый взгляд друг друга исключающие разновидности жажды, иссушающие всякое разумное существо: жажду постоянства и жажду перемен. Привязанность, уважение, любовь омрачались когда-то неутихающим беспокойством, страхом перед утратой любимого существа. Мы победили этот страх. В самом деле, какие бы потрясения, хвори, катаклизмы ни обрушивались на нас, у каждого из нас всегда есть отец, мать, супруг (супруга) и дети. Но и это еще не все. То, что постоянно, спустя какое-то время наскучивает, независимо от того, вкушаем ли мы от добра или от зла. Однако вместе с тем мы стремимся к постоянству судьбы, хотим уберечь ее от случайностей и трагедий, мы хотим существовать и при этом не быть бренными, изменяться и сохранять постоянство, быть всем, не рискуя ничем. Противоречия эти, казалось бы, непримиримые, у нас обыденность. Мы уничтожили даже антагонизм между социальными верхами и низами, ибо всякий в любой день может стать верховным правителем, ибо нет такой сферы жизни, такой области деятельности, которая перед кем-либо была бы закрыта.

 

Теперь я могу разъяснить тебе, что означает нависшая над тобой кара. Она несет с собой величайшее несчастье, какое только может обрушиться на пантийца; она означает — отлучение от всеобщей лотереи и перевод на одиночное индивидуальное существование. Идентификация — это акт уничтожения индивида посредством возложения на него жестокого и беспощадного бремени пожизненной индивидуальности. Поторопись, коли хочешь задать мне еще какой-нибудь вопрос, ибо близится ночь; мне вот-вот придется покинуть тебя.

— Как же вы относитесь к смерти? — спросил я.

 

Наморща лоб и улыбаясь, адвокат разглядывал меня, как будто силясь уразуметь смысл этого слова. Наконец он произнес:

 

— Смерть? Это устаревшее понятие. Нет смерти там, где нет индивидов. У нас никто не умирает.

 

— Но это же вздор, в который ты и сам не веришь! — вскричал я. — Ведь каждое живое существо должно умереть, стало быть, и ты!

 

— Я, то есть кто? — перебил он, улыбаясь. Воцарилось молчание.

 

— Ты, ты сам!

 

— Кто же я такой, я сам, вне сегодняшней должности? Фамилия, имя? У меня их нет. Лицо? Благодаря биологическим операциям, которые столетия назад проделаны у нас, лицо мое точно такое же, как и у всех. Должность? Она изменится в полночь. Что же остается? Ничего. Подумай, что такое смерть? Это утрата, трагичная из-за своей невосполнимости. Кого теряет тот, кто умирает? Себя? Нет, ибо умерший — это не существующий, а тот, кого нет, не может ничего утратить. Смерть — дело живых; она — утрата кого-то близкого.

 

Так вот, мы никогда не теряем своих близких. Я ведь уже говорил тебе об этом. Каждая семья у нас вечна. Смерть у нас означала бы сокращение должностей. Законы этого не допускают. Мне пора уходить. Прощай, пришелец из чужих стран.

 

— Постой! — закричал я, видя, что мой адвокат встает. — Есть же у вас, не могут не быть различия, хотя бы вы и были похожи друг на друга словно близнецы. Должны же у вас быть старики, которые…

 

— Нет. Мы не ведем учета количества должностей, которые кто-нибудь занимал. Не ведем и подсчета астрономических лет. Никто из нас не ведает, сколько он живет. Должности безвозрастны. Мне пора.

 

С этими словами он ушел. Я остался один. Спустя минуту двери растворились и адвокат появился вновь. На нем был тот же лиловый мундир с золотыми молниями Ангелита II Ранга и все та же улыбка.

 

— Я к твоим услугам, обвиняемый пришелец с иной звезды, — проговорил он, и мне показалось, что это новый голос, которого я еще не слышал.

 

— А все-таки есть у вас кое-что неизменное: должность обвиняемого! — воскликнул я.

 

— Ты ошибаешься. Это касается лишь посторонних. Мы не можем допустить, чтобы, прикрываясь должностью, кто-нибудь попытался изнутри взорвать наше государство.

 

— Ты знаком с юриспруденцией? — спросил я.

 

— С ней знакомы книги законов. Впрочем, процесс твой состоится лишь послезавтра. Должность будет защищать тебя…

 

— Я отказываюсь от защиты.

 

— Хочешь защищаться сам?

 

— Нет. Хочу быть осужденным.

 

— Ты легкомыслен, — улыбаясь, проговорил защитник. — Помни о том, что ты не будешь индивидом среди индивидов, но в пустоте, более страшной, нежели межзвездная…

 

— Ты слышал когда-нибудь об Учителе Ох? — спросил я. Сам не знаю, как у меня сорвался с языка этот вопрос.

 

— Да. Это он основатель нашего государства. Тем самым он создал свое величайшее детище Протез Вечности.

 

Так окончилась наша беседа. Через три дня я предстал перед судом и был приговорен к пожизненной идентификации. Меня отвезли на космодром, откуда я незамедлительно стартовал, взяв курс на Землю. Не знаю, появится ли у меня когда-нибудь еще охота встретиться с Благодетелем Вселенной.

 

 

http://lib.rus.ec/b/237166/read#t12 Звездные дневники Ийона Тихого. Путешествие 13

[khari]

The Blue Bottle

 

1950

 

От каменных солнечных часов осталось лишь мелкое белое крошево. Птицы покинули поднебесье и навеки смолкли, распластав крылья среди скал и песка. По дну мертвых морей перекатывались волныпыли. Стоило ветру уговорить их снова сыграть древнюю мистерию потопа, как они вздымали сухие валы и серые пыльные потоки заливали все окрест.

Города замерли в немоте уснувшего времени, стихли фонтаны, не плескалась вода в озерах… Только тишина и древняя память.

Марс был мертв.

Потом на границах огромного безмолвия в невообразимой дали родился звук — словно бы еле слышно стрекотало какое-то насекомое. Звук приближался, нависал над красноватыми холмами, противно зудел в пронизанном солнцем воздухе. Дрогнуло древнее шоссе, шевельнулась и пошла перешептываться пыль в давным-давно заброшенных городах.

Звук замер.

В сияющей полуденной тишине Альберт Бек и Леонард Крейг сидели в латаном-перелатаном стареньком вездеходе и разглядывали мертвый город. Город с трудом выдержал человеческий взгляд и будто сжался, ожидая крика.

---------------

— Теперь можно идти.

Крейг даже не пошевелился.

— Все за тем же?

Бек кивнул.

— Не понимаю. Ради какой-то проклятой бутылки! Зачем она вам всем так понадобилась?

Бек выбрался из машины.

— Те, кто держал ее в руках, не очень-то охотно делились впечатлениями. Известно только, что это древняя вещь. Такая же древняя, как пустыня, как здешние мертвые моря… Все предания говорят: в ней что-то есть. А человек — существо любопытное и алчное.

— Не обобщай. Ко мне это не относится, — отозвался Крейг. Его губы едва шевелились; глаза оставались полуприкрыты. Он лениво потянулся. — Я здесь просто за компанию. Все-таки лучше смотреть, как ты суетишься, чем сидеть без дела в этом пекле.

Старый вездеход Бек раскопал с месяц назад — еще до того, как Крейг вызвался сопровождать его, — среди мусора, оставшегося со времен Первого промышленного вторжения на Марс. Продолжалось оно недолго, поскольку человечество двинулось дальше, к звездам. Бек привел вездеход в порядок и с тех пор мотался на нем от одного древнего города к другому, через земли бездельников и фермеров, мечтателей и лентяев, людей, отвергнутых космосом, и тех, кто, подобно ему и Крейгу, не любил напрягаться и в конце концов обнаружил, что Марс — самое подходящее для них место.

— Пять, а может, и десять тысяч лет назад марсиане создали Синюю Бутылку, — сказал Бек. — Взяли и выдули из марсианского стекла. А потом ее теряли и находили, и опять теряли и снова находили…

Он говорил, не отрывая взгляда от колышущегося жаркого марева над мертвым городом. «Всю мою жизнь, — думал Бек, — я занимался ничем, заполнял себя пустотой. Другие, лучше меня, делали большие дела: летали к Меркурию, или к Венере, или еще дальше — за пределы Солнечной системы. Другие — не я. Все, кроме меня. Но Синяя Бутылка может разом все изменить».

Он повернулся и зашагал прочь от остывающего вездехода.

Крейг легко перемахнул через борт и небрежным шагом последовал за ним.

— И чего ты достиг за десять лет охоты? Ты мечешься во сне, просыпаешься в испарине, носишься по планете, высунув язык. Так стремишься заполучить эту проклятую бутылку, даже не зная, что в ней? Ты дурак, Бек.

 

— Эй, полегче на поворотах, — проворчал Бек, сшибая камешек с дороги.

 

--------------

Бек кивнул приятелю, и они двинулись на поиск.

Крейг озирался по сторонам, и на губах его играла легкая улыбка.

— Слушай, вдруг в этой бутылке сидит маленькая женщина, — сказал он, — знаешь, такая, вроде японского цветка, который раскрывается, когда его опускаешь в воду

— Мне не нужна женщина.

— Может, и нужна. Наверное, у тебя никогда не было настоящей женщины, которая любила бы тебя по-настоящему, вот ты и надеешься отыскать ее в бутылке. — Крейг пожевал губами. — А может, там что-нибудь из твоего детства? Озеро, дерево, на которое ты любил забираться, краб какой-нибудь… и все это свернуто в такой крошечный узелок… Как, звучи

Бек смотрел вдаль.

— Иногда и мне так кажется. Что-то из прошлого… Земля. Я не знаю.

Крейг кивнул:

— Вполне возможно, что в бутылке каждый находит что-то свое. А вдруг там найдется глоток хорошего виски

— Лучше смотри-ка повнимательнее вокруг, — посоветовал Бек.

Перед ними было семь комнат, заполненных блеском и сиянием; от пола до потолка стояли амфоры, кувшины, бутыли, урны, вазы красного, розового, желтого, фиолетового, черного стекла. Бек методично разбил все, чтобы раз и навсегда расчистить себе путь и никогда больше не разгребать эти завалы

Покончив с одной комнатой, он собрался перейти в следующую, но остановился, не дойдя до порога. Он просто боялся идти. Боялся, что на этот раз найдет; что поиск его завершится, а жизнь снова утратит смысл. Десять лет назад, на пути от Венеры к Юпитеру, он впервые услышал о Синей Бутылке от восторженного коммивояжера и почувствовал, что обретает цель. Лихорадка поиска захватила его и с тех пор не отпускала. Если обращаться с ее внутренним жаром осторожно, то желания отыскать Синюю Бутылку может хватить надолго, до самого краешка жизни. Ну хотя бы еще лет на тридцать — конечно, если не очень усердствовать в поисках и не признаваться самому себе, что дело вовсе не в бутылке, не в том, чтобы найти ее, а в азарте поиска, охотничьей страсти, когда не знаешь к тому же, что за трофей поджидает теб

---------------

— Бек, твое сокровище! Мне оно не нужно. Иди и возьми ее!

— …возьми-ии, — отозвалось эхо, и рухнула еще одна башня.

Крейг ждал.

Вот он, заветный клад. Бутылочка — тут как тут, а Бека не видать и не слыхать.

Он встряхнул синий сосуд. Внутри отчетливо булькнуло.

— Да, сэр! Точь-в-точь как тогда. Ей-богу, не меньше пинты бурбона!

Крейг открыл бутылку, сделал несколько хороших глотков и отер губы, без всякого почтения сунув синюю склянку под мышку.

— Столько суеты из-за пинты виски… Пожалуй, подожду Бека и отдам ему его разлюбезную посудину. Ну а пока, чтобы ждать не скучно было, не хотите ли еще глоточек, мистер Крейг? Вот и прекрасно. На здоровье!

В мертвой тишине далеко разносился единственный звук — мелодичное бульканье, с которым жидкость обычно переливается из одного сосуда в другой. Синяя Бутылка вспыхивала на солнце.

Крейг счастливо засмеялся, с шумом перевел дух и снова припал к бутылке.

 

http://raybradbury.r.../story/50/21/2/

Изменено 4 января 2012 пользователем Lu-chia

[Донна-Роза]

Если обращаться с ее внутренним жаром осторожно, то желания отыскать Синюю Бутылку может хватить надолго, до самого краешка жизни.

 

Да... это меня и в первый раз фраза поразила какой-то своей.... ???? короче поразила..

[khari]

Сколько прекрасного и даже, не побоюсь сказать, совершенного я спроектировал в те горячие дни! Сколько ночей просидел я над грудами физических, этических, зоологических сочинений, чтобы собрать воедино, в один кулак, самую ценную информацию, которую профессор затем, на рассвете, заносил в электрон — наш вселенский зародыш! Мы добивались, в частности, того, чтобы Космос развивался гармонично, а не беспланово, как до сих пор, чтобы его не сотрясали взрывы Сверхновых, чтобы энергия квазаров и пульсаров не транжирилась так бестолково, чтобы звезды не потрескивали и не коптили, как огарки с подмокшим фитилем, чтобы межпланетные расстояния были поменьше и космоплавание благодаря этому стало более совершенным средством общения и сплочения разумных существ. Долго пришлось бы рассказывать обо всех улучшениях подобного рода, разработанных мною всего лишь за несколько месяцев. Да и не это самое главное; надо ли пояснять, что больше всего я потрудился над человечеством? Чтобы улучшить его, я изменил основополагающий принцип естественной эволюции.

 

Как известно, эволюция — это либо массовая обжираловка, когда сильные за обе щеки уплетают тех, кто послабее, то есть зооцид, либо сговор слабейших, которые берутся за тех, кто сильнее, изнутри, то есть паразитизм. В нравственном отношении безупречны лишь зеленые растения: они живут на собственный счет, заведенный в солнечном банке. А потому я замыслил хлорофилизацию всего живого и, в частности, набросал проект Человека Лиственного. Поскольку тем самым высвобождался живот, я перенес туда нервную систему, соответственно ее увеличив. Конечно, располагая лишь одним электроном, все это я делал не напрямую; по договоренности с профессором я установил — в качестве основного закона эволюции в Новом, Не Обремененном Долгами Космосе — правило приличного поведения каждого организма по отношению ко всем остальным. Кроме того, я разработал гораздо более эстетичное тело, более деликатную половую жизнь и много иных усовершенствований, которые даже не стану перечислять, ибо сердце обливается кровью при одной только мысли о них. Скажу лишь, что в конце сентября была готова Миротворящая Мортира и ее электронный заряд. Но еще оставались некоторые, весьма сложные вычисления, которыми занялся профессор и его ассистенты, ведь наведение на цель во времени (а вернее, с небольшим перелетом за начало времени) — задача, требующая исключительной точности.

 

http://lib.rus.ec/b/237166/read#t12 - путешествие 18

[khari]

Мораль

 

 

Мораль - другое название удобства. Она сходна с "левосторонним движением".

 

Благодеяние, даруемое моралью, - экономия времени и труда. Вред, причиненный моралью, полный паралич совести.

 

Те, кто бездумно отвергают мораль, == слабо разбираются в

экономике. Те, кто бездумно склоняет голову перед нею, == либо

трусы, либо бездельники.

 

Правящая нами мораль == феодальная мораль, отравленная

капитализмом. Она приносит нам один вред и никаких благодеяний.

 

Сильные попирают мораль. Слабых мораль лелеет. Те, кого

она гнетет, == обычно занимают среднюю позщию между сильными и

слабыми.

 

Мораль == как правило, поношенное платье.

 

Совесть не появляется с возрастом, подобно нашей бороде.

Чтобы обрести совесть, нужно определенное воспитание.

 

Более девяноста процентов людей лишены прирожденной

совести.

 

Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по

молодости, то ли по недостатку воспитания еще не смогли обрести

совесть, нас уже обвиняют в бессовестности.

 

Комизм нашего положения в том, что после того, как то ли

по молодости, то ли по недостатку воспитания нас обвинили в

бессовестности, мы наконец обретаем совесть.

 

Совесть == серьезное увлечение.

 

Возможно, совесть рождает нравственность. Однако

нравственность до сих пор еще никогда не родила то, что есть

лучшее в совести.

 

Сама же совесть, как любое увлечение, имеет страстных

поклонников. Эти поклонники в девяноста случаях из ста == умные

аристократы или богачи.

 

http://lib.ru/INOFANT/RUNOSKE/pigmej.txt

[khari]

"Может быть, художник всегда создает свое произведение сознательно. Но если взять произведение как таковое, то часть его красоты или безобразия

находится в мире мистики, стоящем выше сознания художника. Часть? Не следует ли сказать: большая часть?

Отвечу сразу, не дожидаясь вопроса. Невозможно, чтобы наш дух не проявился в произведении. Разве старинное обыкновение "одного удара и трех

поклонов" [при ваянии фигуры будды каждый сделанный штрих сопровождался тремя поклонами будде] не говорит о страхе на пороге бессознательного?

Творчество всегда риск. После того как исчерпаны все человеческие силы, остается лишь положиться на волю неба.

"Когда я был молод и учился писать, то страдал оттого, что не получалось гладко. Скажу одно: старания только полдела, ими одними не

достигнешь совершенства. Когда состарюсь, тогда только пойму, что силой не берут: три части - дело человека, семь частей - дар неба". Эти строфы

автора "Луньши" [китайский трактат о поэзии (XVIII в.)] говорят о том же. В искусстве кроется бездонный ужас. Если бы мы не любили денег, если бы не

стремились к славе и, наконец, не страдали почти болезненной жаждой творчества, может быть, у нас не хватило бы смелости вступать в борьбу с

этим страшным искусством."

это снова Р.Акутагава - о творчестве

 

я не литературовед, я просто люблю литературу), иногда мне кажется, что писатели пишут мне персонально, и я читаю с благодарностью. И романы драматические, сюжетные, романы с перепутанными по тексту историями, когда на вопрос "почему так и зачем" ответ получаешь на последних страницах, иногда это романы в письмах, когда восхищает способность автора сотворить сюжет не прямым текстом, или роман в чате , как Шлем ужаса, или же это путевые заметки, рассказы об экспедициях, то что даже не совсем литература. О жизни, о войнах, о Городах, о будущем и прошлом, сказки, фантастику. И воспринимаешь их, конечно, по-разному - в одном красиво подобраны слова, в другом сюжет, в третьем вообще непонятно что цепляет.

 

Подруга попросила дать ей что-нибудь почитать о художниках. Даю "Муки и радости" о Микеланджело, она в восторге, проникается.. Идем дальше - "Жажда жизни" о Ван Гоге - звонит :

"- я разочарована, не знала, что он был такой..".

-"Какой?", спрашиваю.

-"Бездельник, сидел на шее у брата"

Еще дальше - "Гойя, или тяжкий путь познания" - ей вообще оказалось тяжело, хотя на шее у брата Гойя не сидел, а был вполне успешным придворным художником, но в романе инквизиция, политика, боль, Капричос.

Я же, напротив, начала с Гойи на первом курсе)), меня подтрясывало от мощи художника, его страстей, и именно к Фейхтангеру я возвращалась потом много раз..Вот такая разница в восприятии.. - там описан лишь небольшой период жизни, и если так можно выразиться, остается простор для воображения читателя, который мне очень важен, важнее даже формы. Этот простор воображения мне важен во всех произведениях - и в картинах, рисунках (и профи и любителей) , и в стихах, и в фильмах, и в скультпуре, и в архитектуре, которая очень даже практическая по сути своей.."Белеет парус одинокий" ближе чем "Мороз и солнце", вероятно, это ТИМное..Иногда очарование от этого простора уходит с годами))) - как я восхищалась "духами и туманами" в 15 лет - загадочно же), так же сейчас за красивыми словами вижу исковерканную жизнь этой "всегда без спутников" дамы, а форма осталась безупречной..

Изменено 14 марта 2012 пользователем Lu-chia

[khari]

"Средневековым эстетическим представлениям ирония была вовсе чужда, ибо она разрушительна и безыдейна с точки зрения догматического и дидактического способа мышления" (с)

------------------

 

Дж. Д. Сэлинджер (J.D. Salinger) «Над пропастью во ржи»

 

Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.

Изменено 7 апреля 2012 пользователем Lu-chia

[khari]

Р.Бредбери 451 по Фаренгейиу

 

- Всё, что вы ищете, Монтэг, существует в мире, но простой человек разве только одну сотую может увидеть своими глазами, а остальные девяносто девять процентов он познаёт через книгу.

 

- Если откроете мою черепную коробку и вглядитесь в извилины моего мозга, вы найдёте там отпечатки его пальцев

 

- Когда-то в древности жила на свете глупая птица Феникс. Каждые несколько сот лет она сжигала себя на костре. Должно быть, она была близкой родней человеку. Но, сгорев, она всякий раз снова возрождалась из пепла. Мы, люди, похожи на эту птицу. Однако у нас есть преимущество перед ней. Мы знаем, какую глупость совершили. Мы знаем все глупости, сделанные нами за тысячу и более лет. А раз мы это знаем и всё это записано и мы можем оглянуться назад и увидеть путь, который мы прошли, то есть надежда, что когда-нибудь мы перестанем сооружать эти дурацкие погребальные костры и кидаться в огонь. Каждое новое поколение оставляет нам людей, которые помнят об ошибках человечества.

 

- Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но, когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка.

 

- Крутите человеческий разум в бешеном вихре, быстрей, быстрей! — руками издателей, предпринимателей, радиовещателей, так, чтобы центробежная сила вышвырнула вон всё лишние, ненужные бесполезные мысли!..

 

- Теперь вам понятно… почему книги вызывают такую ненависть, почему их так боятся? Они показывают нам поры на лице жизни. Тем, кто ищет только покоя, хотелось бы видеть перед собой восковые лица, без пор и волос, без выражения.

 

- Трудно сказать, в какой именно момент рождается дружба. Когда по капле наливаешь воду в сосуд, бывает какая-то одна, последняя капля, от которой он вдруг переполняется, и влага переливается через край, так и здесь в ряде добрых поступков какой-то один вдруг переполняет сердце.

 

- Шире раскрой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекраснее любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя – такого зверя нет на свете.

 

Это было бы смешно, если бы не было так серьёзно.

[khari]

Затем подобрал корзинку, уложил в нее рассыпанные патроны, не потеряв ни одного, и, двигаясь навстречу пулям, пошел опустошать следующую патронную сумку. Мимо пролетела четвертая пуля. Гаврош распевал:

 

Не удалась моя карьера,

И это по вине Вольтера

Судьбы сломалось колесо,

И в этом виноват Руссо.

 

Пятой пуле удалось только вдохновить его на третий куплет:

 

Я не беру с ханжей примера,

И это по вине Вольтера.

А бедность мною, как в серсо,

Играет по вине Руссо

 

Так продолжалось довольно долго.

Это было страшное и трогательное зрелище. Гаврош под обстрелом как бы поддразнивал врагов. Казалось, он веселился от души. Воробей задирал охотников. На каждый залп он отвечал новым куплетом. В него целились непрерывно и всякий раз давали промах. Беря его на мушку, солдаты и национальные гвардейцы смеялись. Он то ложился, то вставал, прятался за дверным косяком, выскакивал опять, исчезал, появлялся снова, убегал, возвращался, дразнил картечь, показывал ей нос и в то же время не переставал искать патроны, опустошать сумки и наполнять корзинку. ПовсЂанцы следили за ним с замиранием сердца. На баррикаде трепетали за него, а он-он распевал песенки. Казалось, это не ребенок, не человек, а гном. Сказочный карлик, неуязвимый в бою. Пули гонялись за ним, но он был проворнее их. Он как бы затеял страшную игpу в прятки со смертью; всякий раз, как курносый призрак приближался к нему, мальчишка встречал его щелчком по носу.

Но одна пуля, более меткая или более предательская, чем другие, в конце концов настигла этот блуждающий огонек. Все увидели, как Гаврош вдруг пошатнулся и упал наземь. На баррикаде все вскрикнули в один голос; но в этом пигмее таился Антей; коснуться мостовой для гамена значит то же, что для великана коснуться земли; не успел Гаврош упасть, как поднялся снова. Он сидел на земле, струйка крови стекала по его лицу; протянув обе руки кверху, он обернулся в ту сторону, откуда раздался выстрел, и запел:

 

Я пташка малого размера,

И это по вине Вольтера.

Но могут на меня лассо

Накинуть по вине...

 

Он не кончил песни. Вторая пуля того же стрелка оборвала ее навеки. На этот раз он упал лицом на мостовую и больше не шевельнулся. Маленький мальчик с великой душой умер.