Альтернатива монистической философии - Диалектический дуализм

Что представляет собой Реальность и проявленный мир - раскрывает эзотерическое учение "Тайной доктрины".

Для передачи идей учения на языке доступном экзотерической науке ближе всего язык философии. Проявленный мир пронизан полярными сторонами (дух-материя, свет-тьма, низшее-высшее, прошлое-будущее, внутренннее-внешнее и т.д.), которые образуют противоречия, развертывающие природу мира в "живой" процесс, развитие.

Философское описание природы проявленного мира с помощью диалектического метода в его совмещении с принципом дуальности, противоречивости мира представляет собой суть диалектического дуализма С таким пониманием абстрактного и связаны все те случаи
употребления этого термина у Маркса: "абстрактный труд",
"абстрактный индивид",… и т.д. и т.п. Во всех этих – и многих
других – выражениях абстрактное выступает как определение объекта
рассмотрения, как предметное определение "бытия", а не просто как
специфическая форма его отражения в сознании, в мышлении».

У автора явное устремление включить предметы «объективного
мира» в сферу логического, тенденция к отождествлению
«объективных вещей» с самой логической формой («абстрактный
индивид», «единичная вещь вне головы», или «абстрактная вещь»).
Здесь логические формы (категории конкретного и абстрактного)
приписываются самим «вещам вне головы», а не сфере логического,
сфере мышления, сознания.

Если пытаться показать логические формы «абстрактное»,
«конкретное» принадлежащими самому («вне головы», т.е. вне сферы
логического) предметному миру, то мы получим парадокс. По самому
статусу «абстрактное» и «конкретное» есть логическое, т.е.
принадлежит сфере мышления. Выразить нечто вне сферы логического,
используя логическую форму (термины «абстрактное», «конкретное»),
значит утверждать, что в предметах мира есть нечто, выражаемое
средствами логических категорий, понятий «абстрактное»,
«конкретное». Это нечто невозможно выразить логическими
средствами вне сферы логики. Можно выразить нелогическими
средствами субъекта. Это средства выражения «объективных вещей»
через художественные произведения наподобие: конкретность
«объективных вещей» выражается средствами соцреализма, а
абстрактность – средствами абстракционизма.

Суть возникновения парадокса в том, что утверждая тождество
объективного (предметов) и субъективного (логических понятий
сферы мышления), нужно понимать в чем состоит диалектичность
тождества. Тождество есть нечто общее в различающихся предметах
(в нашем случае между предметами «объективного мира» и
субъективным мышлением, представленным логическими понятиями,
категориями «абстрактное», «конкретное»). Общность, тождество
здесь заключено в содержании объективного и субъективного.
Различие наших исследуемых предметов заключено в их полярной
форме выражения содержания: «объективных вещей» и субъективных
логических понятий сферы мыслительной. Это общее им содержание и
есть то, что заключено в логическую форму «абстрактного» и
«конкретного».

«Поэтому проблема отношения абстрактного к конкретному ни в
коем случае не ставится и не решается у Маркса как проблема
отношения "мысленного" к "чувственно воспринимаемому" или
"теоретического" к "эмпирическому". Здесь…и абстрактное, и
конкретное непосредственно понимаются как формы движения мысли,
воспроизводящей некоторое объективно расчлененное целое».

В такой постановке вопроса получается разрыв, пропасть между
мысленно-"теоретическим" описанием (воспроизведением)
«объективной реальности» как «объективно расчлененного целого»
(«абстрактное» и «конкретное» в сфере субъективного мысленного) и
«абстрактным» и «конкретным» в самой «объективной реальности».
Автор из рассмотрения вопроса исключил связующий мост –
чувственное восприятие, созерцание - между «объективной
реальностью» и её мысленным описанием. Если мышление в описании
«объективной реальности» не исходит из чувственно воспринимаемой
эмпирии, то откуда мышление хоть что-нибудь знает об «объективной
реальности» с её «объективно расчлененным целым», которая по
классическому материалистическому определения дана сознанию
человека в его ощущениях (в чувственном восприятии) и отсутствует
в однородном нервном процессе физиологического механизма
перцепции (стирающем качество«объективной реальности»)?

В результате Ильенков пришел к фактическому объявлению
мышления спекулятивным по своей природе, оторванным от
«объективной реальности», когда мистическим образом «движения
мысли, воспроизводят некоторое объективно расчлененное целое».

«Здесь действует иная логика, исходным пунктом которой
выступает конкретное как некоторое многообразно расчлененное
внутри себя целое, данное созерцанию и представлению
(воображению) и более или менее четко обрисованное в своих
контурах предварительно разработанными понятиями, а не
аморфное…"множество"…"атомарных фактов" и тому подобных
эмпирических эрзацев конкретного, из коих затем стараются извлечь
актом абстрагирования некоторые общие, одинаковые "признаки".
«Здесь действует иная логика…», не отражающая природную
реальность, а искусственная, произведенная мышлением человека,
мысленно сконструированная и внедренная человеком реальность
общественных товарно-денежных отношений. В этой реальности
отсутствует чувственная эмпирия, поскольку это не «объективная
реальность», а продукт мышления, реализованный в искусственной
реальности, не имеющей чувственно-эмпирической основы.
«Стоимость» невозможно воспринять в ощущениях, чувственном
восприятии, созерцании, поскольку она имеет не природное
происхождение, а есть продукт человеческого мышления,
реализованный в общественных экономических отношениях. Исходная
ступень этой реальности «предварительно разработанные понятия…»,
а не «объективная реальность», данная в ощущениях.
«Для человека, не знакомого с диалектической логикой,
абстрактное – синоним мыслимого, синоним понятия; отсюда очень
логично получается взгляд, будто над миром – по крайней мере над
социальным миром – господствует Понятие, Идея, Мысль. Поэтому
эмпирик, фыркающий на "гегельянщину" в логике, и оказывается в
итоге рабом самых фундаментальных заблуждений идеализма сразу же,
как только сталкивается с фактом зависимости частей и частностей
в составе некоторого органического целого – с фактом
«определяющей роли этого целого по отношению к своим частям»
Автор сам вполне подпадает под категорию «человека, не
знакомого с диалектической логикой», поскольку использует
метафизический метод в своих рассуждениях. Отрицая определяющую
роль частей в бытии целого, автор утверждает диаметрально
противоположное: об «определяющей роли этого целого по отношению
к своим частям». Это утверждение явно недиалектическое, т.е.
метафизическое, эклектическое и т.п. Диалектические отношения
противоположностей – равноправные. Целое и часть либо взаимно
определяют друг друга, взаимно порождают друг друга, переходят
(меняются местами при сохранении отношения полярности), либо
отношения противоположностей раскрываются не диалектически
(например, в монизме односторонне одна противоположность
принимается за «определяющую роль» по отношению к другой, что и
продемонстрировал Ильенков).

Диалектическое отношение части и целого предполагает, что, с
одной стороны, целое определяет, производит свои части как
имеющие смысл «частей целого» в их структурном, функциональном
значении лишь в составе целого (вне целого они не «части целого»,
а безотносительные к какой-либо целостности просто предметы
мира), с другой же стороны, части определяют, производят своё
целое как имеющее смысл «целостной совокупности частей» в его
интегративном, холистическом значении лишь при наличии этих
специфических, адекватных природе целого частей (вне наличия
адекватных природе целого частей «целое» лишь пустая абстракция,
у «целого» нет бытия – нечего интегрировать в целостность).
Предмет мира в статусе «целое» при отсутствии хотя бы одной своей
части (входящей в структуру целого), теряет статус «целостности»
(ибо целое включает все свои части) и, следовательно, части
(каждая из частей) определяют, производят своё целое.
Рассмотренный пример диалектики части и целого,
показывает как, вроде бы, просты правила диалектической логики,
и, в то же время, как непросто придерживаться, не отступать от
этих простых правил в их применении в качестве диалектического
метода познания, что сплошь и рядом демонстрирует Ильенков –
признанный мастер диалектики в рамках диалектического
материализма. Да и, в самом деле, трудно соблюдать правила
диалектики и оставаться на позициях монизма, несовместимого с
правилами диалектики.
«Маркс и Энгельс…всегда были вынуждены популярно
разъяснять, что стоимость это не "абстрактный объект",
существующий отдельно от "эмпирически-очевидных фактов", а
абстрактная определенность конкретного объекта (т.е. всей
совокупности производственных отношений между людьми,
опосредствованных вещами)»

Вновь Ильенков не в состоянии понять различие логики
природной реальности и «иной логики» товарно-стоимостных
отношений. Производственные отношения между людьми – это не
предмет чувственно воспринимаемой эмпирии, а "абстрактный объект"
«предварительно разработанных понятий». Производственные
отношения формируются не в эволюции природы, а в эволюции «второй
природы», «неорганического тела человека», где источником
развития этой «второй природы» выступает творческая мысль,
сознание человечества, сперва формирующее в сфере сознания
«предварительно разработанные понятия», а потом реализующее эти
«иной логики» понятия в предметной реальности «второй природы».

Производственные отношения, товарно-стоимостные отношения
выступают "абстрактным объектом", существующим отдельно от
"эмпирически-очевидных фактов", именно по причине их
принадлежности к иной предметной сфере – реальности «второй
природы».

Диалектика не допускает признания одностороннего главенства
одной из противоположностей противоречия. Вторая сторона
«производственных отношений» есть их конкретность. Но в этой
сфере конкретность выступает не "эмпирически-очевидными фактами",
а совокупностью абстрактно-логического конструкта «абстрактной
определенности конкретного объекта». "Эмпирическая очевидность"
наличествует и во «второй природе», но не в виде абстрактных
«производственных отношений», а в виде чувственно воспринимаемых
предметов «второй природы» (зданий, техники, орудий труда и т.д.,
то есть опредмеченных итогов сознательно-преобразующей
деятельности человека, предваряемой мысленными замыслами,
проектами из сферы сознания человека).

«Уже в первой фазе эволюции форм стоимости Маркс
обнаруживает диалектику абстрактного и конкретного, т.е.
ситуацию, при которой "конкретный", т.е. совершенно частный и
частичный вид труда, является представителем "абстрактного
труда", труда вообще. Оказывается, что "абстрактный труд"
представлен одним – частным и частичным – видом труда, например
портняжеством, реализованным в его изделии – сюртуке.
Абстрактность выступает здесь как синоним частности, т.е.
особенности и даже единичности.

И дело принципиально не меняется, когда эту роль начинает
исполнять золото, а стало быть, труд золотоискателя. И в этом
случае совершенно "конкретный" вид труда со всеми его
телесно-обусловленными особенностями начинает выступать как труд
вообще, как "абстрактный труд", не утрачивая при этом ни одного
признака своей телесности, своей особенности. Золото и
оказывается в итоге полномочным представителем абстракта,
начинает представлять его именно через свою особенную
конкретно-природную телесность, а представленный им абстракт
(абстрактно-всеобщее) сливается (отождествляется) с одним
«чувственно воспринимаемым, "конкретным" образом».

«"Конкретный", т.е. совершенно частный и частичный вид
труда…, например, портняжество…» не предстает «чувственно
воспринимаемым, "конкретным" образом» со всеми «признаками своей
телесности» по той причине, что конкретность вида труда здесь
выступает не в предметной форме «объективного мира» с «признаками
телесности», а в логической понятийной форме, когда диалектика
абстрактного и конкретного дается не в отношении логического к
чувственному, а исключительно в сфере логико-понятийного
(абстрактный и конкретный труд, выраженный средствами логики –
понятиями, а не в форме чувственных образов).

Чувственно воспринимаются предметы с «признаками телесности»
в единстве их свойств без отвлечения, абстрагирования их статуса
не просто природных предметов, а предметов «второй природы» с
наличием особых свойств: включенность в товарно-стоимостные
отношения в сфере человеческой деятельности. Эти
товарно-стоимостные свойства предметов, вовлеченных в сферу
«второй природы» человека, выявляются в природе предметов в
абстрактно-понятийной форме при анализе «совокупности
производственных отношений между людьми, опосредствованных
вещами» как предмета «второй природы» человека.

В конкретно-понятийной форме свойства предметов «второй
природы» выявляются в процессе логического синтеза понятийных
схем, конструкций этих предметов «второй природы» в форме,
статусе «конкретных видов труда». Конкретность здесь выражается
не в чувственно выражаемых телесных свойствах предметов, а в
совокупности абстрактных сторон, свойств, слагающих конкретное
логико-понятийное описание (логический конструкт) разновидностей
труда, предметов «второй природы».

«Наука как таковая сразу начинает с критического
переосмысления всех этих (донаучных) абстрактных представлений, с
их методической систематизации, классификации и т.д., т.е. ее
заботой с самого начала становится выработка (научных) понятий.
Понятие… есть нечто большее, нежели просто абстрактно-общее,
зафиксированное термином, нежели значение общего термина.
Поэтому уже Гегель четко сформулировал важное положение
диалектической логики, согласно которому абстрактная всеобщность
(абстрактная одинаковость, тождество) – это лишь форма общего
представления. Формой понятия Гегель назвал конкретную
всеобщность, некоторое логически выраженное единство многих
абстрактных определений. Материалистически интерпретируя этот
взгляд, Маркс и установил, что только восхождение от абстрактного
к конкретному есть специфичный для научно-теоретического мышления
способ переработки материала созерцания и представления в
понятия.

Логически переход от некритически-эмпирического (описания
явлений, данных в созерцании, к их критически-теоретическому
пониманию и выражается как переход от абстрактной всеобщности
представления к конкретной всеобщности (т.е. к единству
определений) понятия».

Автор здесь смешивает явления из разных сфер. Понятие
приравнивается (сводится) к высшей его форме, к наиболее
содержательной ступени его развертывания в «конкретно-общее
понятие». Такому определению понятия противопоставляется
«абстрактная всеобщность представления» и даже «материал…
созерцания» (т.е. сфера уже не логического, а чувственного).
Корректно будет включать в сферу понятий (логико-понятийного) как
форму «конкретно-общее понятие», так и форму «представления»,
понимая под представлением начальный этап формирования понятия в
его еще неразрывной связи с чувственным восприятием, но уже
слагаемым из логических элементов. Логические элементы
представления (простейшие понятия) связывают чувственные образы
предметов мира из памяти субъекта в «абстрактную одинаковость,
тождество» представления, или простейшего понятия.

«Необходимой предпосылкой такого движения мысли является
непременное осознание – вначале очень общее и нерасчлененное –
того целого, в рамках которого аналитически выделяются его
абстрактные моменты. Этим логика Маркса – в качестве
диалектической логики принципиально отличается от логики дурного
эмпиризма. Абстрактно обрисованное целое (а не неопределенное
море единичных фактов), постоянно витающее в представлении как
предпосылка всех последовательно совершаемых актов анализа, в
итоге предстает в сознании как внутренне расчлененное целое, т.е.
как конкретно понятое целое, как верно отраженная конкретность».

Здесь «абстрактно обрисованное целое», или начальная ступень
логического восхождения от абстрактного представления к
конкретно-всеобщему понятию, явно выступает не в сфере
чувственного созерцания, а изначально принадлежит сфере
логического, понятийного, которое дано в мышлении в трактовке
Ильенкова сперва размыто-абстрактно (в простейшей форме понятия
ещё крайне бедной по своей структуре – в ней целое ещё
нерасчлененное на логические элементы, ещё слишком абстрактное).
Дальнейший процесс разработки структуры, содержания понятия
(процесс анализа-синтеза) есть восхождение от сперва весьма
абстрактного (малосодержательного по структуре) понятия к понятию
конкретно-всеобщему с развернутой внутренней логической
структурой множества входящих в конкретное понятие признаков,
определений, логических связей, отношений и других элементов
логического.

Суть же, сфера всего процесса восхождение от сперва весьма
абстрактного понятия к понятию конкретно-всеобщему, одна – это
область есть предмет логико-понятийного, а не отношение предмета
в сфере чувственного созерцания к этому предмету в сфере
логико-понятийного. В этих двух сферах конкретность предмета
принципиально разная.

В сфере созерцания конкретность по природе чувственна,
представлена синкретным образом. Разделение
чувственно-синкретного образа на составные раздельные части
разрушает синкретность образа и выводит восприятие из сферы
конкретности чувственного в область дискретных ощущений
безразличных конкретности чувственно-синкретного образа (ощущения
вкусовые, цветовые, тактильные и т.д. абстрактны, сами по себе не
составляют при механическом их сложении конкретность образа
предмета мира). Единство ощущений и чувственных образов состоит в
их принадлежности к сфере психического созерцательного
(противоположного психическому рациональному).

В сфере логики конкретное и абстрактное едины по своей
логической природе понятийного и, более того, в
противопоставлении рационального мышления сфере созерцания
логическое вообще (и абстрактные и конкретные понятия) выступает
отношением абстрактной понятийной формы выражения содержания
предметов мира к конкретной чувственной форме созерцания этих
предметов мира.

Абстрактность логического вообще по отношению к чувственным
образам, заключается в том, что логическое понятие (сколько бы
оно ни было конкретным по своей логической структуре) выражает
природу предметов, явлений мира через обозначение
соответствующего ему содержания предметов, явлений мира, данных
человеку в чувственно-конкретной форме. Именно, благодаря
абстрактной природе понятия, оно может выступать в форме слова (в
языке, в письменности). Именно таков механизм
(абстрактно-знаковый) восприятия психикой предметов мира через
нервно-физиологическое кодирование качества предметов мира.