Альтернатива монистической философии - Диалектический дуализм

Что представляет собой Реальность и проявленный мир - раскрывает эзотерическое учение "Тайной доктрины".

Для передачи идей учения на языке доступном экзотерической науке ближе всего язык философии. Проявленный мир пронизан полярными сторонами (дух-материя, свет-тьма, низшее-высшее, прошлое-будущее, внутренннее-внешнее и т.д.), которые образуют противоречия, развертывающие природу мира в "живой" процесс, развитие.

Философское описание природы проявленного мира с помощью диалектического метода в его совмещении с принципом дуальности, противоречивости мира представляет собой суть диалектического дуализма

Из раздела 1 «О предмете логики».

«Но в случае отношения между мыслью и действительностью
встает еще одна дополнительная трудность. Известно, к чему могут
привести и приводят поиски какой-то особой сущности, которая была
бы и не мышлением, и не материальной действительностью, но в то
же время составляла бы их общую субстанцию, то "третье", которое
один раз проявлялось бы как мысль, а другой раз – как бытие. Ведь
мысль и бытие суть понятия взаимоисключающие. То, что есть мысль,
не есть бытие, и наоборот. Как же в таком случае их вообще можно
сопоставить друг с другом? В чем вообще может быть основание их
взаимодействия, то, в чем они суть "одно и то же"? …..

Для каждого ясно, что "мышление" и "вещи вне мышления"
далеко не одно и то же. Чтобы понимать это, не надо быть
философом. Каждый знает, что одно дело иметь сто рублей в
кармане, а другое – только в своих мечтаниях, только в своем
"мышлении"»

В приведенной цитате налицо паралогизм подмены субстанции
как «третьего…, в чем они суть одно и тоже». Вместо материального
как полярной мышлению противоположности выражения единой природы
мира подставляется «материальная действительность», понимаемая
как бытие – субстанция. Понятие субстанции, как единого мира,
подменено на субстанцию-материю. Из отношения материя-дух
выкинуто то самое «третье», что есть субстанция-мир. Должно быть
при соблюдении диалектического отношения дух-материя:
мир-субстанция (или то «третье», которое «потерял» /подменил/
материализм) обладает равноправными полярными формами выражения
его содержания, а именно: духом (сознанием, мышлением) и
материей. Вместо этого имеем антидиалектическое отношение
односторонней зависимости мышления (которое есть ничто, лишено
бытия, а есть лишь копия производная в одностороннем порядке от
оригинала-бытия) от «материальной действительности».

Суждение автора о том, что необоснованно допущение «какой-то
особой сущности, которая …составляла бы их (мышления, и
материальной действительности) общую субстанцию, то "третье",
которое один раз проявлялось бы как мысль, а другой раз – как
бытие» построено на логическом абсурде, словоблудии. Ильенков в
этом суждении заявляет, что материя имеет бытие, поскольку она
есть «материальная действительность», а мышление не имеет бытия,
поскольку «мысль и бытие суть понятия взаимоисключающие».
Мышление оказалось иллюзией, обманом (навязываемым материалистам,
по-видимому, нечестивыми идеалистами, утверждающими, что мышление
есть в бытии, существует в действительности). Это закономерный
итог монистического подхода к природе мира со стороны
материализма: материя есть всё, есть бытие, а мышление – ничто,
небытие.

Теперь о "мышлении" и "вещи вне мышления".
Материалистическая позиция о том, что материя вне сознания, вне
мышления и потому независима от него, что предметный мир
объективен и потому содержателен и субстанциален, есть «внешний
мир» строится на следующем паралогизме. Деление природы мира на
внешний, объективный мир и внутренний, субъективный мир условно,
имеет смысл только в рамках диалектического субъект-объектного
отношения. При этом, оставаясь на позициях диалектического
метода, мы не можем удваивать содержание мира на «вещи вне
мышления» (подразумеваются «вещи в объективном мире, т.е. в
объекте) и «вещи в мышлении» (подразумеваются вещи в субъективном
мире сознания, копии объективных вещей). Вещи по своему
содержанию ни объективные, ни субъективные, ни материальные, ни
идеальные. Вещи просто принадлежат миру как субстанции,
представляют содержание мира. А вот по форме выражения содержания
мира вещи предстают через дуальные свойства-атрибуты природы
мира: вещи и материальны и идеальны, и конечны и бесконечны, и
объективны и субъективны, и одномерны и многомерны, и сложные и
простые и т.д. Так, конечность и бесконечность вещей по
содержанию природы мира выражается через свойства атрибуты
природы мира актуальное и потенциальное. Вещи конечны, поскольку
представляют фрагмент, часть содержания природы мира в актуальной
форме, и вещи бесконечны по представлению содержания мира в
потенциальной форме, поскольку часть (вещь) несет в себе целое
(мир, наличествующий в каждой вещи в потенциальной форме).

Материалистическое представление о "вещи вне мышления"
нелепо и по тому основанию, что человек, делающий такое
заявление, не имеет другого источника знания о вещах, кроме
мышления. Только безумный (лишенный мышления) человек может
рассуждать (мыслить) о "вещи вне мышления". Следовательно
рассуждать о "вещи вне мышления" невозможно. "Вещи вне мышления"
– это знаменитая кантовская «вещь в себе», о которой мыслитель
принципиально ничего не может говорить, не может её познавать, по
причине разрыва отношения субъекта (познающего мыслителя) и
объекта (познаваемой вещи). Ибо, когда мы вещь исследуем, познаем
(вступаем в объект-субъектные отношения), то вещь имеет статус
«вещи для нас» (или познаваемой вещи). Когда же мы разрываем
отношение субъект-объект (перестаем познавать вещь), то
автоматически вещь приобретает статус непостижимой
(непознаваемой) «вещи в себе». Познавая вещь, человек (субъект)
переводит «вещь в себе» в «вещь для нас», последовательно делая
достоянием знания (познанной вещи, объекта) все большую часть
содержания мира, переводя это содержание из потенциальной формы
еще непознанного знания в актуальную форму знания, как итога
познавательного процесса.

Т.о., именно в субъект-объектном взаимодействии через «вещь
в мышлении» «вещь в себе» становится «вещью для нас», и мы
становимся обладателями нового знания из содержания мира.
Мысленное представление предмета (в статусе субъекта) в силу
единственности содержания мира (предметов как представителей
содержания мира) отличается от предмета в статусе объекта,
«внешнего предмета» только по форме выражения заключенного в
предмете содержания (форме кажущегося внешним «объективного мира»
и форме кажущимся внутренним «мысленного образа», сливающихся в
психике в единый «чувственный образ», в котором мы мысленно
разделяем предмет на дуальность внешнего «объективного предмета»
и внутреннего мысленного «субъективного представления предмета»).
Утверждение о том, что мысленный образ предмета неполон, искажен
и т.д. (не вполне соответствует содержанию, природе предмета)
говорит только о несовершенстве, незавершенности процесса
познания предмета (а по сути – мира). Если бы мысленный образ
выражал всю полноту содержания предмета, то это означало бы, что
человек (субъект познания) стал равен Богу, ибо познал весь мир.

Процесс познания (субъект-объектное взаимоотношение) идет не
по схеме материализма, когда субъект «скачивает» (копирует)
содержание из внешнего объекта. Процесс разрешения
субъект-объектного противоречия выявляет, переводит содержание
предмета (по сути – мира) из потенциальной формы «вещи в себе» в
актуальную форму «вещи для нас». Причем полярность предмета по
форме представления содержания в процессе познания обусловливает
то обстоятельство, что предмет предстает в процессе познания
«внешним» объективным (форма «вне сознания»), и в тоже время
предмет известен познающему человеку не иначе как «изнутри», из
восприятия, мышления, воображения субьекта (форма «в мышлении, в
сознании»). Этот кажущийся антагонизм форм выражения познаваемого
предмета (предмет в познании одновременно и внешний и внутренний)
в обнаженной форме выступает в знаменитом психофизиологическом
парадоксе. О его сути и разрешении речь пойдет далее.
Психофизиологический парадокс в трактовке Э.В. Ильенкова
Из раздела 2 «Мышление как атрибут субстанции»

«Есть не два разных и изначально противоположных предмета
исследования – тело и мышление, – а всего-навсего
один-единственный предмет – мыслящее тело живого, реального
человека, лишь рассматриваемое под двумя разными и даже
противоположными аспектами или углами зрения. Живой, реальный
мыслящий человек – единственное мыслящее тело, с которым мы
знакомы, – не состоит из двух декартовских половинок – из
"лишенного тела мышления" и из "лишенного мышления тела". …………
…глубоко верная мысль выражена у Спинозы на языке его эпохи таким
образом: мышление и протяженность не две особые субстанции, как
учил Декарт, а лишь "два атрибута одной и той же субстанции"; не
два особых предмета, могущие существовать отдельно, совершенно
независимо один от другого, а лишь два разных и даже
противоположных аспекта, под которыми выступает одно и то же, два
разных способа существования, две формы проявления чего-то
"третьего"».

Автор начинает с важного и правильного шага в
диалектическом разрешении психофизиологического парадокса (ПФП).
Он утверждает, что и мышление и телесная организация не «сами по
себе», не две субстанции, а аспекты (т.е. стороны, свойства)
общего для них предмета (единой субстанции). Но дальнейшее
утверждение прямо противоречит диалектике:

«Мыслит не особая душа, вселяемая богом в человеческое
тело как во временное жилище (и непосредственно, как учил Декарт,
в пространство "шишковидной железы" мозга), а самое тело
человека. Мышление – такое же свойство, такой же способ
существования тела, как и его протяженность, то есть как его
пространственная конфигурация и положение среди других тел».

Утверждение о том, что «мыслит… самое тело человека», что
«мышление - …свойство,… способ существования тела» такой же, «как
его пространственная конфигурация и положение среди других тел»
уже совсем не из сферы диалектики.

По диалектическому методу, когда мы берем 3й элемент
структуры диалектического противоречия (1й и 2й элементы – это
пара полярных сторон, пара противоположностей), или предмет,
которому как субстанции (причины себя и своих свойств)
принадлежат 1й и 2й элементы противоречия, - то пара 1го и 2го
элементов должна быть представлена действительно полярными
сторонами предмета (полярными свойствами-атрибутами природы
мира), а не произвольно взятыми сторонами, хотя и принадлежащими
предмету, но не составляющими между собой полярного
взаимоотношения. В противном случае взаимоотношение разнородных
сторон одного предмета окажется выстроенным по известному
далекому от диалектики выражению: «в огороде бузина, а в Киеве
дядька». Только, когда мы выстроим отношение тела и мышления как
отношение объекта и субьекта, отношение низшего и высшего,
внешнего и внутреннего, материального и духовного, т.е. будем
выражать отношение тела и мышления через универсальные полярные
свойства-атрибуты природы мира, тогда мы получим тело и мышление
в структуре диалектического взаимоотношения.

Ильенковское «мыслящее тело» (явно подразумеваемое как
материально-физическое) ни на шаг не приближает нас к разрешению
психофизиологического парадокса. Сегодня уже ни для кого не
откровение многочисленные факты внетелесного мышления,
восприятия, известные из практики реаниматологии в случаях
состояния клинической смерти. Здесь как раз отрицаемый
материализмом декартовский принцип "лишенного тела мышления" и
"лишенного мышления тела".

Но это не тема психофизиологического парадокса. «Мыслящее
тело» имеет отношение к ПФП, когда тело человека, как предмет
исследования, берется в широком смысле, превосходящем аспект
только физического плана мира, как единство, включающее помимо
физической составляющей также и тонкие тела человека (астральное,
ментальное, буддическое). При таком понимании тела «живого,
реального мыслящего человека» физическое тело с «его
пространственной конфигурацией и положением среди других тел»
противостоит диалектически ментальному телу человека как низшее
высшему, а интегральное тело человека – действительно и «мыслящее
тело», и физическое тело с «его пространственной конфигурацией и
положением среди других тел».

Теперь следует изложить в чем, собственно, состоит
психофизиологический парадокс. ПФП заключается в том, что в
процессе восприятия внешнего мира в физиологическом механизме
перцепции качества воздействующих на нервные окончания органов
чувств внешних предметов стираются (утрачиваются) в однородном
нервном процессе. В принципе участок нерва можно заменить
искусственным электрическим проводником, и такая замена не
повлияет на процесс восприятия. Вместо качественного образа
внешнего предмета восприятия в процессе перцепции в мозг
поступают серии электрических импульсов, обозначающих, кодирующих
качество воспринимаемого внешнего предмета. Однако в мышлении, в
психике, в сознании человек имеет качественные образы внешних
предметов. Парадокс состоит в том, откуда субъект (человек)
получает качество предмета восприятия, если механизм передачи
(физиологический нервный процесс) это качество как раз и не
передает? Кто или что в человеке переводит физиологический код
качества в само качество воспринятого предмета?

В рамках материалистического монизма эта проблема не имеет
удовлетворительного решения и остается парадоксом. По Ильенкову
существование человека в качестве «мыслящего тела» решает все
вопросы отношения духа и материи, психофизиологического
парадокса. Логика такая, к которой даже определение «наивная» не
вполне корректно. По этой универсальной объяснительной схеме
«мыслящего тела», мы, наконец-то можем объяснить почему одни люди
умные (яблоко на голову упало – додумался до закона всемирного
тяготения), другие – дураки (яблоко на голову упало –
разозлился), почему одни – эгоисты-индивидуалисты, а другие –
способны на бескорыстие и т.д. Всё дело в различиях способов
действия человеческих тел. Единственно автор не уточняет –
природа этого «мыслящего тела» материальна или нематериальна?

Или же автор
настолько проникся идеями Декарта, что отошел от монистической
материалистической позиции и признаёт дуалистическую природу
«мыслящего тела»: мыслящему телу принадлежат оба начала – и
материальность, и мышление. А может автор, напротив,
последовательный монист и оба свойства (телесность и мышление)
считает материальными? Автор предпочитает прикрыть эти вопросы
фиговым листом «мыслящего тела».

«Мышление не продукт действия, а самое действие,
рассматриваемое в момент его совершения, как, например, ходьба
есть способ действия ног, "продуктом" которого оказывается
пройденное пространство».

Если мышление по Ильенкову есть действие «мыслящего
тела», то что выступает продуктом этого действия? Если продуктом
выступает мысленный образ, теоретико-логическое описание
чего-либо, то этот продукт материален или нет? Если продукт
материален, то все рассуждения о «мыслящем теле» укладываются в
логику вульгарного материализма. Если продукт нематериален, то
все рассуждения о «мыслящем теле» укладываются в логику
антидиалектического материализма (именующего себя «диалектическим
материализмом»), объявляющим сознание свойством, односторонне
производным от материи, как субстанции.
При рассмотрении психофизиологического парадокса с
позиции диалектического дуализма решение вопроса будет следующим.
Предмет мира, данный человеку в восприятии как объект,
воспринимаемый субъектом (я человека), предстает в процессе
восприятия как находящийся вне субъекта. В восприятии (и в
познавательном процессе вообще) природа мира предстает
дуальностью субъекта – я и объекта – не я, представления предмета
внешним, находящимся вне-я, и внутренним, находящимся в-я, в моем
мысленном представлении предмета.

Физиологический механизм перцепции представляет предмет мира
для человеческого сознания в форме кода электрических импульсов.
Этот код распознается в астральном и ментальном телах (уровнях
интегрального тела) человека, формирующих чувственное и мысленное
представление человека о предмете восприятия, адекватное степени
развитости (воспитанности, образованности, учености, опытности)
человека.

Само содержание воспринимаемого предмета есть в человеке
изначально, поскольку часть (человек) несет в себе целое
(содержание мира). По мере развития человека, расширения его
сознания через познание мира (его предметного богатства),
предметы мира в восприятии человека предстают все более
многосторонне, все более содержательно. В познании нет
перекачивания содержания из «внешнего» объекта во «внутренний»
субъект, а есть идентификация содержания предмета с помощью
нервно-физиологического кода – механизма извлечения
потенциального содержания сознания в актуальную форму чувственно
созерцаемого предмета.

Возникает новый вопрос. Каким образом содержание мира,
присутствующее в человеке имплицитно, в потенциальной форме еще
непознанного становятся достоянием актуального содержания
сознания человека? Механизмом извлечения человеком содержания
сознания из потенциальной формы непознанного в актуальную форму
познанного содержания, то есть нового знания в сознании,
выступает интуиция. Интуиция представляет собой канал связи
ограниченного (актуального содержания) сознания человека с Высшим
планом природы мира (в религии – Бог, в науке –
информационно-энергетическое поле мира) – источником получения
человеком нового знания в познавательном процессе. В трактовке
материалистической концепции познания содержание «объективного
мира» копируется сознанием из материальных предметов мира,
существующих независимо от сознания. Таким образом материализм
(монизм) в своём учении удваивает содержание мира на
субстанциальное материальное содержание предметов «объективного
мира» и субъективное содержание идеальных копий объективных
предметов.

«…функциональное определение мышления как действия по форме
любой другой вещи ориентирует и структурно-пространственное
изучение мыслящей вещи, т.е., в частности, тела мозга. В мыслящей
вещи надо выявить и открыть те самые структурные особенности,
которые позволяют ей осуществлять свою специфическую функцию, то
есть действовать не по схеме собственного устройства, а по схеме
устройства и расположения всех других тел, включая сюда и своё
собственное тело. … Таково подлинно материалистическое
функциональное определение мышления, или его определение как
деятельной функции особым образом организованного тела природы,
нацеливающее как логику (систему функциональных определений
мышления), так и физиологию мозга (систему понятий, отражающих
материальную структуру органа, в котором и с помощью которого эта
функция осуществляется) на действительно научное исследование
проблемы мышления…в человеке мыслит та же самая материя, которая
в других случаях (в других "модусах") только "простирается" в
виде камня или любого другого "немыслящего тела", мышление и в
самом деле нельзя отделить от мировой материи и противопоставить
ей же самой в виде особого, бестелесного "духа", оно – ее
собственное совершенство»

Здесь Ильенков предельно ясно выразил, что «гениальность
решения вопроса об отношении мышления к миру тел в пространстве
вне мышления (то есть вне головы человека), сформулированного
Спинозой в виде тезиса о том, что "мышление и протяженность – это
не две субстанции, а лишь два атрибута одной и той же
субстанции"», принципиально неприемлемо в диалектическом
понимании в рамках материалистической концепции. Вместо
субстанции (мира), которому принадлежат полярные формы его
выражения (материя и сознание, мышление) производится
материалистически-монистическая подмена на субстанцию-материю
(объективный, внешний мир), а мышление оказывается свойством,
принадлежащим не миру (действительной субстанции) – оно
принадлежит материи. Тем самым утрачивается полярность
дух-материя, как форм выражения «третьего» - природы мира.
Мышление в одностороннем порядке стало свойством материи (а не
мира), и, как бы ни открещивался автор, а
последовательно-логическое изложение идеи материализма непременно
приведет к вульгарному материализму.
О природе (сущности) отражения

«Такова общеметодологическая позиция, которая позднее
позволила Ленину заявить, что в самом фундаменте материи резонно
предположить свойство, родственное ощущению, хотя и не
тождественное ему, – свойство отражения. Мышление и есть,
согласно Ленину, высшая форма развития этого всеобщего и
чрезвычайно существенного для материи свойства, то есть атрибута.
И если отрицать за материей этот ее атрибут, то она сама будет
мыслиться, как выразился бы Спиноза, "несовершенным образом",
или, как писали Энгельс и Ленин, попросту неверно,
односторонне-механистически»

Трактовка отражения как атрибута природы мира в концепции
материализма приобретает сильно искаженный вид из-за
«односторонне-механистического» понимания природы мира
материализмом. Критикуя Беркли за субъективный идеализм,
материализм сам впадает в «односторонне-механистическое»
понимание природы мира. Отражение как атрибут природы мира в
концепции материализма оказывается механистически разделен на
низшую форму (в природе до человеческого мышления) и высшую –
форму мышления – по признаку: материальное отражение и идеальное
отражение. В низшей дочеловеческой форме отражение материально, а
в человеческой психике – идеально.

Материальное отражение – это антидиалектическое «масло
масляное». Сущность отражения (любой его формы) – это
воспроизведение субъектом содержания объекта в форме копии, или
идеального существования в любом субъекте заимствованного (т.е.
не своего, а чужого - принадлежащего объекту), скопированного
содержания объекта (части содержания объекта: какого-либо его
свойства, характеристики). Идеальность природы отражения
(сущность отражения) объясняет почему при отражении, т.е.
копировании содержания объекта (оригинала) не происходит удвоения
содержания предмета отражения. Причина в том, что отражение
выступает разрешением противоречия дуальности предмета, как
оригинала и копии.

Разрешается это противоречие тем, что предмет мира, обладая
единым своим содержанием, в процессе отражения предстает в
полярных формах выражения единого содержания, как и оригинал и
копия, как и объект отражения и субъект отражения, как
материальный и идеальный. И в оригинале и в копии, и в объкте и в
субъекте представлен один и тот же предмет, составляющий
содержание отражения, но выраженный в полярных формах
оригинал-копия, объект-субъект.

Когда материализм рушит полярность, дуальность, лежащую в
основе отражения, то он лишает отражение самой его сущности и
производит бессмыслицу материального отражения.

Материалистическое представление автора о соотношении
единого и множественного:

«…последовательно материалистический вывод: "...правильное
определение какой-либо вещи не заключает в себе и не выражает
ничего, кроме природы определяемой вещи. Поэтому-то правильное
определение (идея) может быть только одно, в отличие и в
противоположность множеству и разнообразию единичных тел той же
самой природы. Последние столь же реальны, сколь и единство
(тождество) их "природы", выражаемой определением в "атрибуте
мышления" и реальным разнообразием в "атрибуте протяжения"»

Ильенков диалектическую пару «единое-множественное»
разрывает и разносит в разнородные сферы по принципу «в огороде
бузина, а в Киеве дядька». «Единое» оказывается в сфере мышления,
логики (в субъективной логико-понятийной сфере, в "атрибуте
мышления") без «своего другого» - «множественного», а
«множественное», напротив, в отрыве от единства пребывает в сфере
объективного (внешнем по отношению к мышлению "атрибуте
протяжения") существования.