Альтернатива монистической философии - Диалектический дуализм

Что представляет собой Реальность и проявленный мир - раскрывает эзотерическое учение "Тайной доктрины".

Для передачи идей учения на языке доступном экзотерической науке ближе всего язык философии. Проявленный мир пронизан полярными сторонами (дух-материя, свет-тьма, низшее-высшее, прошлое-будущее, внутренннее-внешнее и т.д.), которые образуют противоречия, развертывающие природу мира в "живой" процесс, развитие.

Философское описание природы проявленного мира с помощью диалектического метода в его совмещении с принципом дуальности, противоречивости мира представляет собой суть диалектического дуализма По автору оказывается, что сфера мышления лишена аспекта
множественности, разнообразия, вещи в мышлении лишены
единичности, множественности, разнообразия – все это неведомо
мышлению. Зато сфера «объективного существования» ("атрибут
протяжения") лишен какого бы то ни было единства населяющих его
«единичных тел», обладающих только «множеством и разнообразием».
Это воистину выдающееся достижение диалектической мысли!

Ну и, конечно же, только непроходимой тупостью
псевдодиалектиков можно объяснить применение ими
«плоскоэклектической формулы (часто выдаваемой за диалектику),
согласно которой одинаково реально существуют "как единство, так
и множество", "как тождество, так и различие"». Мне кажется,
комментарии здесь излишни.

Еще раз в предельно обнаженной форме Ильенков ставит вопрос
о радикальной несовместимости позиции монизма (хоть
материалистического, хоть идеалистического) с диалектикой:
«Беркли и Юм в своё время тоже атаковали прежде всего
понятие субстанции, стараясь объявить его продуктом "нечестивого
ума". Ибо тут действительно неумолимая альтернатива, два полярных
и исключающих друг друга решения одного и того же вопроса –
вопроса об отношении "мира в сознании" (в частности, в
"правильном определении") к "миру вне сознания" (вне словесного
"определения"). Тут уже приходится выбирать: либо природа,
включая человека как ее "часть", должна пониматься по логике
"концепции субстанции", либо ее надо толковать как комплекс моих
ощущений»

Монистический подход прямо утверждает: недопустима
продиктованная диалектикой дуальность природы мира, недопустимо
мир представлять как субстанцию, полярными формами которой
выступают свойства-атрибуты дух-материя, конечное-бесконечное,
единое-множественное и т.д. Мир в одностороннем порядке сводится
либо к материи (субстанция «объективный мир»), либо к духу,
сознанию (субстанция «субъективный мир» Я, или «комплекс
ощущений»).

Диалектичность природы мира, полярность духа и материи
устраняется материализмом в сведении к односторонней
производности сознания, мышления от материи, как свойства,
принадлежащего субстанции (материи), а идеализмом, наоборот,
материя сводится к субъективному комплексу ощущений.
Несовместимость монизма с диалектикой превращает полярность духа
и материи в «масло масляное», слияние их либо в тотальной
материальности (ибо субстанция-материя), либо в тотальной
нематериальности (когда субстанцией объявляют сознание, дух,
мышление, «комплекс ощущений» и т.п.)
Материализм в изложении автора в структуре
субъект-объектного взаимоотношения исключает сходство, частичное
тождество психического образа с предметом:

«… внутри себя, в виде представления, мы имеем вовсе не
самую вещь и ее собственную форму, а только то внутреннее
состояние, которое вызвало в нашем теле (в теле мозга)
воздействие внешней вещи.

Поэтому в представлении, которое мы непосредственно имеем о
внешнем мире, перепутаны и смешаны две совсем друг на друга не
похожие вещи – форма нашего собственного тела и форма тел вне
его»

Здесь автор приходит к логической несуразице, объявляя
содержанием мысленного представления «не самую вещь» (т.е. не
мысленный образ вещи), а «только… внутреннее состояние, которое
вызвало… в теле мозга воздействие внешней вещи». По Ильенкову
получается, что в ответ на воздействие «внешней вещи» в мышлении
мы получаем не психический образ вещи, а нечто совсем другое
(«внутреннее состояние в теле мозга»), по сути, не имеющее к
тождественному выражению содержания вещи прямого отношения. В
таком случае ни о каком познании вещи не может идти речи.
По диалектическому дуализму в психическом представлении
вещь (предмет мира) предстает как «внешняя» по причине дуальности
природы мира (предметного богатства мира), выражающейся в
полярных формах представления единой природы мира. В восприятии
(и в познании вообще) единый мир (его предметы, вещи) предстает
дуальностью формы объекта (кажущегося самосущим «внешнего»
предмета) и формы субъекта (психического представления предмета –
«внутреннего» предмета). Предмет мира - один. Это ни внешний,
объективный, ни внутренний, субъективный предметы. Нет удвоения
мира на два содержания («объективного мира» и «субъективного
мира»), а есть две полярные формы выражения единого содержания
мира: материально-объективная и духовно-субъективная.

Второй вопрос – это степень тождественности, адекватности
человеческого знания о мире (предметах мира) в процессе
восприятия, в процессе познания. Здесь уже само восприятие
предметов мира зависит от уровня наших знаний (степени
расширенности нашего сознания) и от нашего состояния (трезвый или
пьяный, здоровый или больной и т.д.). Более того, невозможно
свести познание (обретение знаний о природе мира, его предметов)
к процессу восприятия «внешних» предметов через органы чувств.
Это обстоятельство исследуется в «психофизической проблеме», или
в предельно острой форме в «психофизиологическом парадоксе». Об
этом речь уже шла выше.

Ильенков о мышлении вне человека:

«Единственное "тело", которое мыслит с необходимостью,
заключенной в его особой "природе" (то есть в его специфическом
устройстве), – это вовсе не отдельный мозг и даже не целый
человек с мозгом, с сердцем и с руками, со всеми анатомическими
врожденными ему особенностями. С необходимостью мышлением
обладает, по Спинозе, лишь субстанция. Мышление имеет своей
необходимой предпосылкой и непременным условием (sine qua non)
всю природу в целом»
Теперь все предыдущие рассуждения о «мыслящем теле» человека
оказались «забыты». Оказывается мыслит не человек, а «природа в
целом». Конечно, отельным представителям рода человеческого может
повезти и случайно (в отличие от природы, обладающей мышлением с
необходимостью) они оказываются способными даже мыслить
(очевидно, что речь не идет об авторе «Диалектической логики»).

Очередное «достижение» материалистической диалектики
основано на разрыве отношения частного и целого. Человек оказался
вне сферы мышления, потому что автор приписал мышление «всей
природе в целом». Теперь органы чувств оказались уже совсем
бесполезны для человеческого мышления (сознания), ибо мышление
односторонне принадлежит целому, единому, общему (природе в
целом), человеку же нет необходимости в мышлении, в чувственном
восприятии предметов мира – все это прерогатива «всей природы в
целом». Соответственно поразительно просто разрешился
психофизиологический парадокс. В физиологическом механизме
восприятия предметов мира нет ни какого смысла, ибо восприятие,
оказывается не имеет отношения к мышлению. Процесс мышления
оказался вне человека в «природе в целом», а чувственное
восприятие и рассудок – это иллюзия того, что отдельный человек
мыслит сам.
По разделу 3 «Логика и диалектика»

Автор считает, что формальная логика не имеет отношения к
критерию истинности в познавательном процессе:

«Так что всякий раз, когда возникает вопрос, подводится
данный факт под данное понятие или нет, появление противоречия
вовсе не может рассматриваться как показатель верности или
неверности суждения. Суждение может оказаться верным именно
потому, что противоречие в данном случае разрушает исходное
понятие, обнаруживает его противоречивость, а значит, и
ложность...»

В данном суждении Ильенков демонстрирует собственную
неправоту. Утверждая, что формально-логическое противоречие «не
может рассматриваться как показатель верности или неверности
суждения», автор в следующем предложении утверждает прямо
противоположное, обнаруживая в своих суждениях
формально-логическое противоречие: «появление противоречия…не
может рассматриваться как показатель верности или неверности
суждения» и «суждение может оказаться верным… потому, что
противоречие… обнаруживает… ложность…» Наличие этого
формально-логического противоречия свидетельствует о нарушении
правил формальной логики, вне которых знание о предмете не может
получить адекватного логического выражения.

Т.о., формальная логика имеет отношение к критерию
истинности в познавательном процессе. Итог познания предмета
требует адекватного (соответствующего правилам логики)
логического описания предмета. В противном случае (несоблюдения
правил логики) описание предмета окажется искаженным,
следовательно, ложным.

Другой вопрос – это исчерпывается ли критерий истинности
познания соблюдением правил логики или нет? Ответ очевидный, что
судить об истинности предмета только по логической
непротиворечивости суждений нельзя:

«Поэтому-то и нельзя бездумно применять критерий общей
логики там, где речь идет об опытных суждениях, об актах
подведения фактов под определения понятия, об актах конкретизации
исходного понятия через данные опыта. Ведь в таких суждениях
исходное понятие не просто разъясняется, а пополняется новыми
определениями. Тут происходит синтез, присоединение определений,
а не анализ, т.е. разъединение уже имеющегося определения на
подробности…

Любое эмпирическое понятие всегда находится поэтому под
угрозой опровержения со стороны опыта, со стороны первого же
попавшегося на глаза факта. Следовательно, суждение чисто
эмпирического характера, т.е. такое, где субъектом выступает
эмпирически данный, чувственно созерцаемый предмет или объект
(например, то же суждение о лебедях), верно и правильно лишь с
обязательной оговоркой: "Белы все лебеди, до сих пор побывавшие в
поле нашего опыта". Такое суждение бесспорно, ибо оно и не
претендует на отношение к тем единичным вещам того же самого
рода, которых мы еще не успели повидать. И дальнейший опыт вправе
корректировать наши определения, менять предикаты суждения»

В этих рассуждениях автор ведет речь об ограниченности,
недостаточности сферы применения правил формальной логики в
полном теоретическом описании предмета. По сути автор перешел
границу сферы формальной логики и приводит доводы необходимости
применения правил иной, неформальной логики для более сложного
описания предмета. Однако сразу же необходимо подчеркивать, что
выход логики за сферу границ ее простой формы (формальной логики)
не исключает правила формально-логического описания предмета, а
превращает их в «снятый», подчиненный элемент более сложной формы
логики. Язык формальной логики (и ее правила) входит в стуктуру
«неформальной логики».

Рассматривая проблему научно-теоретических обобщений, автор
утверждает (на примере суждения "все тела природы протяженны"),
что подобные обобщения априорны, применимы «ко всякому возможному
опыту относительно тел природы»:

«Мы почему-то убеждены (а наука придает нашему убеждению
характер аподиктического утверждения), что, сколько бы мы ни
носились в просторах космоса и как бы глубоко в недра материи ни
забрались, мы никогда и нигде не встретим "тела природы",
опровергающего это наше убеждение, – "непротяженного тела".

Почему? Потому что непротяженных тел в природе быть не
может? Отвечать так, полагает Кант, было бы неосмотрительно. Тут
мы можем сказать только следующее: если даже в составе
бесконечного универсума такие удивительные тела и существуют, то
они, во всяком случае, в поле нашего зрения, в поле нашего опыта
попасть никогда не смогут. А если и смогут, то и они будут
восприняты нами как протяженные или же вообще никак не будут
восприняты. Так уж устроены наши органы восприятия, что способны
воспринимать вещи только под формой пространства, только как
протяженные и продолжающиеся (под формой времени)»

Кант считал, что утверждать подобное человек не имеет
оснований («отвечать так, полагает Кант, было бы
неосмотрительно»). Автор считает, что положительное утверждение
имеет основание: «так уж устроены наши органы восприятия, что
способны воспринимать вещи только…как протяженные и
продолжающиеся…».

Ильенков неправ, поскольку опыт в познавательном процессе,
он свел к одной форме чувственного восприятия, встав тем самым на
позиции позитивизма, признающего источником познания
исключительно научно-эмпирический опыт. Познание включает помимо
эмпирического (базирующегося на чувственном восприятии) также и
логико-теоретическое восприятие познаваемого предмета. В
логико-теоретическом восприятии и описании познаваемого предмета
источником нового знания о предмете выступает уже не чувственное,
а сверхчувственное восприятие – интуиция ученого, философа,
художника. Сочетание чувственного и сверхчувственного восприятия
дает теоретическое описание, познание предмета сверх рамок,
признаваемых позитивизмом. В итоге еще в начале 20-го века в
описание предмета квантовой механики – элементарной частицы –
вошло научно-теоретическое обобщение, описывающее природу
элементарной частицы-фотона, как кванта.

Квант выступает пределом делимости протяженности и
длительности пространства-времени мира. Для составления
протяженности необходимо более одного кванта. Аналогично и время
имеет предел делимости на отрезки, имеющие характеристику
длительности. Квантом времени выступает настоящее, не имеющее
длительности, поскольку длительность включает в свою структуру
прошлое и будущее, которые и проявляют себя за счет разделения
длящегося на полярность прошлого и будущего. Наименьший отрезок
длительности (квант времени) и есть настоящее, разрезающее любую
длительность на прошлое-будущее, т.е. сам квант оказывается
лишенным длительности.